Коллектив авторов - Автостопом по науке. 70 фактов из истории великих открытий

О вакцине от бешенства Пастер мечтал давно, но в июле 1885 года к нему обратилась несчастная мать Йозефа Майстера, которого два дня назад укусила бешеная собака.

Года на дальнейшие исследования Пастер, правда, так и не получил, потому что тут же столкнулся с еще более жутким случаем заражения – Жан Батист Жюпиль, теперь уже четырнадцатилетний мальчик, вступил в единоборство с бешеным волком, который рвался покусать его малолетних братьев. Волка-то он обезвредил, завязав ему морду своим платком, но сам оказался покрыт укусами почти по всему телу. Каждый из них, напомним, был для того мальчика стопроцентно смертельным. Пастер спас и второго пациента.

Оба мальчика были настолько впечатлены, что затем повсюду следовали за своим спасителем и в конце концов стали сотрудниками Пастеровского института, созданного на пожертвования благодарных Луи Пастеру людей. Сейчас во дворе института даже стоит памятник этому человеку.

К марту 1886 года Пастер успешно привил уже более трехсот человек. Слава его разнеслась далеко за пределы Франции: в Париж приезжали алжирцы, австралийцы, американцы, даже русские крестьяне пришли из Смоленской губернии пешком!

Впрочем, были у Пастера и противники: например, Роберт Кох считал, что получивший прививку человек все же может умереть от бешенства, поскольку вирус в ней уничтожен не полностью. У бактериолога и его учеников был повод: вакцина Пастера не помогла юной Луизе Пеллетье. Правда, ее привели к ученому по истечении 37 дней после укуса (а шансы спасти сохранялись в том случае, если больные обращались не позже чем через 14 дней после укуса). Некий доктор Петер и вовсе уверял, что химик (а Пастер был в первую очередь химиком) не может ничего сделать в медицине.

К марту 1886 года Пастер успешно привил более трехсот человек. Слава его разнеслась далеко за пределы Франции: в Париж приезжали алжирцы, австралийцы, американцы, даже русские крестьяне пришли из Смоленской губернии пешком!

А теперь немного отвлечемся и покажем, что значила до Пастера эта болезнь для человечества. Слово «бешенство» родственно слову «бес» (ту же этимологию имеет и латинское название заболевания – rabies), эта болезнь в течение многих веков считалась одержимостью бесами и лечилась примерно так же, с неудивительным для этого нулевым результатом. Записи о бешенстве (точней, записи, известные на сегодня) ведутся с пятого века до нашей эры, и везде в них присутствует привкус суеверного ужаса.

Например, по мнению ряда ученых, именно больные бешенством положили начало легендам о вампирах. Особенно это касается легендарного графа Дракулы – вампира, который якобы пил кровь всех кого ни попадя, превращая их в кровососущее подобие себя самого. Несколько лет назад, внимательно изучив описания «подвигов» графа, ученые предположили, что был он не вампиром, а человеком, укушенным то ли бешеной лисой, то ли бешеным волком.

Редко, но все-таки встречаются среди животных случаи так называемого абортивного бешенства, когда на второй или третьей стадии болезни она вдруг сама собой, причем совершенно непонятно почему, прекращается, и животное возвращается к нормальной жизни. С той только поправкой, что часть его мозга все-таки повреждена, да и вирусы бешенства в крови остаются. Возможно, считают ученые, что если хоть что-нибудь из записей пятнадцатого века о Дракуле соответствует истине (а там написано ой как много чего!), то скорей всего, Дракулу во время одной из любимых им волчьих охот укусило бешеное животное – то ли волк, то ли лиса. Граф получил что-то среднее между бешенством и вакциной от него, в результате чего временами становился неистов и бросался кусать всех, кто попадется. Укушенные умирали в страшных мучениях, поэтому челядь при первых же признаках приближающегося припадка запирала графа в каменной комнате без света и выпускала его оттуда только после того, как припадки заканчивались.

Вакцины против бешенства сегодня существенно отличаются от приготовленных когда-то Луи Пастером. Однако до 2005 года вакцинация была единственным средством спасти инфицированного бешенством человека.

В 2005 году в США произошло событие, которое никто толком объяснить не может, но которое внушает некоторую надежду. 15-летнюю Джину Гис, которую укусила бешеная летучая мышь, врачи сумели вылечить без вакцинации, лечение было начато в том безнадежном случае, когда уже проявились первые признаки заражения болезнью. Джину вылечили с помощью искусственной комы, исходя из предположения, что если на время отключить бо́льшую часть функций мозга, то вирус не доберется до них, а за это время организм под влиянием нужных инъекций сможет набрать достаточное количество антител, чтобы победить вирус. В искусственной коме Джину держали целую неделю, а потом еще несколько месяцев активно лечили, после чего девушка выздоровела. Впоследствии метод пытались воспроизвести и на других пациентах, но удавалось вылечить лишь малое их количество. Поскольку всех вылеченных, как и Джину, кусали летучие мыши, врачи подозревают, что дело тут в особом штамме вируса, характерном для этих млекопитающих. Возможно, этот штамм просто менее опасен для человека.

Искусственные языки создавали очень разные люди. Например, Адам (Эжен) Ланти. Он был человеком, который «выступал против всего»: самоучка, анархист, потом социалист, создатель теории безнационализма и эсперантист. Их придумывали писатели. Например, Энтони Берджесс создал надсат, Оруэлл – новояз, Джон Толкин – квенью и синдарин… Разительный контраст с ними и многими другими представляет создатель более раннего и лишь немного уступавшего эсперанто по популярности языка – волапюка – Иоганн Мартин Шлейер. Католический священник, он сумел внести консерватизм даже в свой проект международного языка, сама идея которого (вспомните Вавилонскую башню) – дерзость. Но об этом чуть позже.

Своеобразные аналоги международных языков появлялись начиная с античности, но тогда они широкого охвата, а тем более мирового значения, обрести не могли. Неким аналогом международного языка может служить, например, койне, появившийся на территориях, завоеванных Александром Македонским, или средиземноморский лингва франка, служивший в Средние века для общения между арабами, турками и европейцами (позже словосочетание lingua franca стало нарицательным и ныне обозначает язык межэтнического общения).