Вера Калмыкова - Как начать разбираться в архитектуре

Универсализм самих мастеров сообщал всему ансамблю визуальное единство: автор умел представить себе любую часть и деталь, от фасада до мельчайшего столового прибора, и сделать эскиз. Он также знал, как выполняется вещь в том или ином материале, т. е. был в совершенстве знаком с любыми современными технологиями и с процессом производства. Результаты применения машинных процессов соседствовали в ансамбле с произведениями ручного труда. Внутри светлых зданий с асимметричными фасадами, декорированными плиткой или сюжетными майоликовыми панно, богатыми орнаментами, начиналось царство текучих форм: лестницы, камины, порталы, покрытые лепными цветочными гирляндами или в обрамлении богатейших барельефов, изгибались, создавая ощущение не застывшего, а вечно двигающегося, живого интерьера, подобного лесу или саду. Окна и витражи создавали эффекты мерцания цветного света, и ни один ракурс не повторял другой. Стены покрывал орнамент – причудливый, криволинейный, обильный, он сочетал фантастические элементы с традиционными народными мотивами.

Самое главное в модерне не обилие лепнины и не оформление каминов или порталов. Самое главное – плавная линия, соединяющая весь ансамбль, не сразу бросающаяся в глаза, но держащая всю композицию и не дающая ей распасться.

Изогнутый стебель. Листья причудливой формы, комбинирующиеся в разных видах. Соцветия. Развившийся на ветру локон женских волос. Птичьи перья, особенно, конечно, павлиньи. Лебединая шея. Конский хвост, стелющийся по воздуху. Волна. Все это относится к миру природы, и все это оказалось воплощено в твердом строительном материале. Архитектор – то ювелир, то инженер – должен был постоянно держать в голове мысль Морриса о том, что настоящая красота функциональна, а настоящая полезность прекрасна.

Итак, представим себе некоторый обобщенный образ дома в стиле модерн. Центр композиции – лестница, ведущая с этажа на этаж, но не под острыми углами, а плавно изогнутая. Она расположена внутри объема здания и, даже если асимметрично сдвинута на плане, все равно ее ось становится центральной вертикалью. Будем учитывать, что участок, выделенный домовладельцу в черте города, мог быть в плане любой формы и на деле чаще всего оказывался асимметричным многоугольником. Соответственно, перед архитектором стояла задача вписать здание в существующее пространство. Отсюда и асимметрия домов модерна – функциональность, эстетически осмысленная.

Пространства лестница занимает довольно много, и его надо освещать. Поэтому на фасаде делалось окно во всю высоту лестницы, достаточно широкое, чтобы света было больше. Со стороны фасада оно становилось зрительной доминантой, и архитектор это подчеркивал. Как? Формой рамы, оконными переплетами и богатым декором наличников. Из того, что проем окна прямоугольный или имеет овальное завершение, в модерне совершенно не вытекало, что и оформлено окно в соответствии с контурами. Отнюдь нет! Во-первых, переплеты рамы криволинейны, асимметричны, перетекают один в другой, как ветви дерева. Сверху может быть полукруг, а снизу прямоугольник или трапеция, и тогда перед нами предстанет абрис как бы гигантской замочной скважины. Во-вторых, барельефы снаружи компенсируют прямые углы нагромождением соцветий, листьев, странных форм или существ. В-четвертых, все это великолепие может венчать маскарон– известное с давних времен лицо-барельеф. Прекрасная девушка, маска античного театра, уродливый и смешной персонаж с рожками или без – маскарон, как и прочие детали художественного решения, соответствовал общей эстетической задаче дома, тому образу мира, который, согласно желанию заказчика, создавал зодчий-декоратор. Хотите райский сад? Получите нимфу. Хотите историю о горных троллях? Получите тролля. Хотите готическую сказку о королях? Легенду о благородных рыцарях?..

Чтобы закончить тему лестницы, скажем только одно: находясь в идейном и композиционном центре дома, составляя его главную ось, она поддерживала также и метафору дома, растущего естественно, как дерево . Недаром очень часто рядом с лестницей находились колонны, бывало, что и древовидные, с причудливыми сюжетными капителями, на которых рассказывалась какая-то, допустим, сказка. Колонна – древнейший знак движения или устремленности вверх. В модерне колонна могла и быть похожей на дерево.

Любая деталь снаружи отзывалась, аукалась внутри. Некий элемент использовался везде, возникая то на решетке балкона, то у лестницы, то во внутреннем оформлении окна: это был знак единства замысла. Витражи, в изобилии украшавшие окна, поддерживали основную тему дома.

А тема могла быть какой угодно: китайская пагода, или средневековый замок, или обобщенный образ сада, леса, морского берега и т. д. Главное – общая идея. Если выбирался какой-либо архитектурный образец из другой культуры, дизайн дома непременно соответствовал смысловой доминанте. Но во внутреннем пространстве могло быть и иное устройство. Скажем, прихожая или вестибюль часто оформлялись в египетском стиле, бальный зал – в античном, кабинет – в готическом, будуар – в рококо и т. д. Разумеется, стилистическая привязка к той или иной зоне не была жесткой, но то, что разные помещения имели разное оформление – ситуация типичная.

Что же получается? Мы возвращаемся домой и оказываемся, например, в Древнем Египте. Всей семьей мы собираемся на трапезу, допустим, в Древний Рим. Делами хозяин занимается в эпоху Средневековья, а принимает гостей в обстановке рококо.

Хозяин дома физически жил в разных исторических временах, переходя из комнаты в комнату, словно из эпохи в эпоху.

Да, это условность, потому что каждый, конечно, понимал, что на дворе, допустим, 13 декабря 1906 года. Но, по мысли создателей стиля модерн, владелец дома одновременно находился и в иных историко-культурных пространствах, вбирал их в себя и духовно питался их богатствами. Расширялся его кругозор, ярче, богаче и разнообразнее становилась внутренняя жизнь, шире – интеллектуальные горизонты.

Конечно, модерн – это утопия. Но любой архитектурный стиль есть утопия. Разве не утопичен периптер, «оперенный», крылатый храм, взмывающий вверх на рядах колонн? Разве могут в реальности плыть корабли-нефы готического собора? Разве мир – вечный праздник рококо? Разве можно упорядочить жизнь по симметричным моделям Ренессанса?

Во всех случаях ответ – нет. Но архитектура модерна в который уж раз в истории человечества указала вектор движения, направление развития, задала планку личности, и планка эта оказалась высокой.

Проникнув во все сферы социальной жизни, охватив собою все, от городского ландшафта и до последней ложки или нижнего белья, модерн рассыпался, как дым, когда началась Первая мировая война. Да, поздние образцы этого стиля можно найти и много позже, но это были новые изделия по старым формам, а не способ мышления в вещах . Нет ничего противнее человеческой природе, чем массовая смерть – мы не можем вместить ее в свое сознание. Не было ничего более чуждого модерну с его пафосом индивидуальности, нюансов ее существования, дыхания, мышления, жестов, любого движения или эмоции, чем массовая смерть на полях сражения под Ипром 12 июля 1917 года, где впервые был применен отравляющий газ, задушивший сотни тысяч человек.