Григорий Тульчинский - Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность [litres]

Важно понимать, при этом, что бот – это не аккаунт, а программа управления аккаунтом и такие программы создали миллионы аккаунтов пользователей, маскирующихся под реальных людей во всех социальных сетях – от Facebook до Twitter и т. п. Один пользователь имеет возможность управлять несколькими аккаунтами, загружать большой контент и управлять графиком доставки. Так что любой пользователь даже со средним уровнем информационной продвинутости, с элементарными навыками программирования может разрабатывать и запускать боты, не говоря уже о работе специальных структур – так называемых «фабриках ботов».

Такая ситуация придает ботам роль активных агентов коммуникации, влияющих на развитие социальной жизни, фактически, придавая автоматизированным алгоритмам институциональный статус [Napoli 2014], а применительно к политическим процессам и политически ориентированную роль [Howard, Woolley, Calo 2018: 85]. В принципе, такие социально-политические боты амбивалентны. Они могут использоваться как для манипуляции общественным мнением, дискредитации инакомыслия, так и для гражданских инициатив [Gorwa, Guilbeault 2018: 14–15]. Причем эффект использования ботов сложно спрогнозировать даже самим разработчикам таких автоматизированных алгоритмов [Woolley, Howard 2016: 4883]

По итогам обстоятельного обзора подходов к изучению использования ботов в политической сфере, которые представлены в зарубежной и отечественной литературе, В.В. Василькова и Н.И. Легостаева выделили шесть основных направлений такой практики: ведение «мягких информационных войн»; пропаганда проправительственной точки зрения; создания искусственного общественного мнения (астротурфинг); влияние на общественное мнение путем конструирования агентов влияния или ложных лидеров общественного мнения; делигитимация властных структур, поддержка оппозиционных сил и структур гражданского общества; формирование повестки дня, ведение политических дискуссий [Василькова, Легостаева 2019]. На материале использования ботов в электоральных практиках в США, Великобритании, Венесуэле, Японии и др., исследователи выявляют три основные стратегии, реализуемые с помощью ботов: привлечение сторонников, конструирование позитивного имиджа кандидата, дискредитация конкурента.

После проведенной систематизации, или, как минимум – инвентаризации, основных коммуникативных компонентов, участвующих в образовании и реализации фейков представляется важным уточнить и конкретизировать сам процесс смыслообразования, соотношения в нем социальных и индивидуально-личностных факторов, а также специфики в смыслообразования, которая порождается особенностями современных цифровых информационно-коммуникативных технологий.

Для понмания механизмов смыслообразования принципиально важным является соотношение социальных и личностных факторов. Если понимать любой артефакт культуры как осмысленный феномен, то в таковом качестве он выступает как знак, к которому применим аппарат общей и социальной теории знаков – семиотики.

Вещи, поступки, явления природы в контексте определенных культур обладают семиотичностью не меньшей, чем языковые тексты. Национальный костюм, постройки и утварь, в принципе – любая вещь обладают целым спектром значений (функций), определяемых видом деятельности, в котором они фигурируют [Богатырев 1991]. Словесный текст является лишь частным случаем реализации модели мира наряду с другими знаковыми системами: жилищами, орудиями труда, бытовыми предметами и т. д. Каждая вещь существует, указывая на другие вещи, с которыми она находится в реальном взаимодействии, и чем шире круг этих взаимодействий, тем она осмысленнее.

Предметы и явления действительности становятся знаками, когда они используются как средство распредмечиванияопредмеченного в них социального опыта, т. е. как средства осмысления действительности. Знаком оказывается «всякий искусственно созданный человеком условный стимул, являющийся средством овладения поведением – чужим или собственным» [Выготский 1960: 111–112]. Значения знаков суть социально-практическая деятельность. Поэтому, когда мы говорим о детерминации осмысления действительности, то имеем в виду регулирующую роль самой социальной практики. Ее средства (орудия и предметы) выполняют свою знаковую функцию распредмечиваяопредмеченное в них значение: либо собственное, либо, не собственное – как это имеет место в случае с языковыми знаками, сквозь которые «просвечивают» другие значения.

Ч.У. Моррис был не так уж далек от истины, когда утверждал, что «понятие знака может оказаться таким же фундаментальным для науки о человеке, как понятие атома для физики, химии, а понятие клетки для биологии» [Morris 1938: 42]. Эта роль знака заключается в его посредующей роли в освоении и осмыслении человеком действительности: «детерминация со стороны смыслов и значений… составляет специфическую детерминацию человеческого бытия» [Какабадзе 1985: 300]. Знаковые механизмы, средства и детерминации познания и осмысления являются выражением и результатом конкретной динамики социальных и личностных факторов развития человеческого познания и опыта.

Поэтому простое различение в знаковой структуре означающего и означаемого – а именно на этом останавливаются адепты постмодернизма – при всей своей эвристичности, нуждается в дальнейшей детализации и уточнении.

Ранее Г. Фреге, Б. Паскаля, Ф. де Соссюра, В. Гумбольдта, Г.Г. Шпета, П.А. Флоренского, А.Н. Леонтьева и других относительно содержания смысловой структуры и уровней осмысления [Тульчинский 2018a; Тульчинский 2019с]. Исходным является различение в любом элементе культуры, рассматриваемом как знак, двух сторон: означаемого, то есть содержания той деятельности, того опыта, с которым связан и к которому отсылает данный знак, а также означающего – собственно материальной формы знака, с помощью которой он выполняет свою знаковую функцию. Такой формой может быть материал, из которого изготовлен предмет, пятна краски, звук, телодвижения, электромагнитная запись и т. д.

В структуре означаемого, в свою очередь, можно вычленить два основных компонента: во-первых, социальное значение – собственно социально-культурную программу, некий культурный инвариант, и во-вторых, личностный смысл, значение этого социального значения для конкретной личности. Соотношение материальной формы знака, социального значения и личностного смысла подобно соотношению в двух треугольниках, образованных от пересечения двух прямых (Рис. 1).

Рис. 1. Соотношение материальной формы, социального значения и личностного смысла