Владимир Соколов - Львы и розы ислама

По представлениям бедуинов, любой араб – это прежде всего скотовод. Выпас скота и связанный с ним природный ритм почти целиком определяют его образ жизни. Зимой, когда идут дожди, кочевники странствуют от пастбища до пастбища. Воду в это время почти не используют: люди пьют верблюжье молоко, а скоту хватает сочной и свежей травы. Летом, когда всюду царит засуха, кочевые арабы собираются у колодцев, принадлежащих племени. Пастбища и колодцы надо защищать: соседи зарятся на них, и если проявить слабость, их могут отнять. Отсюда вечная вражда между кланами, с объединением племен в союзы и т. д.

По поводу скота у арабов была своя классификация. Верблюжатники считались выше и важнее, чем те, кто разводил овец и коз. Они были самыми неутомимыми странниками, не боявшимися безводных пустынь. Гордость их была так велика, что они считали для себя позорным заниматься чем-то, не имеющим отношения к верблюдам. У них были верблюжьи шкуры, шерсть и мясо, а все остальное они выменивали на них: кофе, финики, пшеничное зерно, ткани, оружие, посуду, инструменты. Постоянных поселений у них не было, все нужное они возили на своих верблюдах, в том числе шатры, которые разбивали на привалах. Расставили жерди, натянули верблюжьи шкуры – вот и готов дом.

Кочевники гордились своими верблюдами, одногорбыми дромадерами, не только выносливыми и незаменимыми во время переходов, но и быстрыми бегунами. Часто бедуины устраивали соревнования, где каждое племя выставляло на гонки своего претендента, а победитель получал общее уважение и почет. Особенно славились дромадеры Махры – их называли махари: считалось, своей необыкновенной быстротой они были обязаны тем, что рождались от союза верблюдиц с джиннами.

Овец и коз арабы ценили гораздо меньше. Овцеводы больше стремились к оседлости, прибивались к деревням и городам и в конце концов превращались в простых пастухов.

Особое отношение у бедуинов было к коням. Если верблюды считались «рабочей лошадкой», то кони – чем-то вроде спортивного автомобиля. Их использовали на скачках, ездили на них на прогулки, но никогда не применяли для работы. Конь – это предмет гордости и престижа араба и в то же время – верный друг, чуть ли не самое родное и близкое существо, с которым хозяин ощущает почти кровную связь. Кони стоили очень дорого, иногда на хорошего коня меняли 25 верблюдов. Содержать их тоже было невыгодно: они потребляли много корма и воды.

Кроме коней и верблюдов, были еще ослы, но их употребляли только на юге и только для работы: ездить на ослах у арабов считалось позором. Иногда кочевники держали у себя сторожевых собак, похожих на шакалов, и крупных кошек, а в оазисах – кур, гепардов, ручных обезьян.

Помимо скотоводства, арабы знали еще один традиционный способ зарабатывать на жизнь – набеги. Они без конца воевали за землю и воду. Им всегда не хватало пастбищ и колодцев, и они захватывали их у соседей. Это были стремительные и внезапные рейды на территорию противника, чтобы угнать его скот и забрать женщин и детей, за которых потом требовали выкуп. Во время набегов арабы проявляли свою смелость и молодчество.

Третьим любимым занятием бедуинов была охота. Каждый араб являлся прирожденным охотником и часто именно этим добывал себе пропитание в пустыне. В арабской поэзии, книжных миниатюрах, биографиях, записках путешественников полно живописных сцен с охотой на птиц, львов, зайцев и антилоп. Вот как описание охоты звучит у одного бедуинского поэта:

Наконец, четвертым и, возможно, самым популярным занятием у арабов была торговля. Торговые пути пересекали Аравийский полуостров во всех направлениях, с севера на юг и с запада на восток. Из Йемена через Меккку и Медину шла «дорога благовоний», по которой на Запад везли ладан и мирру – ароматические смолы басвеллии и комифоры. От Мекки на восток груз благовоний доставляли в порт Герру, торговавший с Индией и Вавилоном.

Земледелием и ремеслами арабы занимались только в оазисах. Здесь жили уже не бедуины, люди бадии (пустыни), а люди хадара – огороженных селений. Жизнь в таких местах была намного мягче, цивилизованней и культурней. В богатых оазисах можно было встретить рабов, предметы роскоши, купцов из дальних стран – все то же самое, что и в других восточных странах.

Все хозяйство, вся жизнь племени лежали на мужчине, поэтому женщины не представляли особой ценности и не имели никаких прав. Женщина принадлежала отцу, потом мужу, после его смерти – родственникам мужа. Мужчина мог иметь сколько угодно жен и наложниц и расставаться с ними по первому желанию. Правда, иметь много жен могли только богатые люди, главы клана, а обычным бедуином приходилось довольствоваться одной – больше он не мог прокормить. Единственное, что ограничивало произвол мужчины по отношению к жене – ее родственники, которые могли вступиться за честь своего рода.

Женщины были нужны, чтобы рожать, готовить еду, ткать ткани и смотреть за маленькими детьми, а для этого женщин всегда хватало – в отличие от сильных воинов, которые составляли основу племени. В поэзии арабов конь и верблюд занимали больше места, чем любовь. Конь для бедуина был важней любой женщины. Рождение сына считалось благом, дочери – злом; девочек-младенцев иногда убивали, закапывая живыми в землю. В шатре женщины сидели в отдельной зоне – гареме, где их никто не видел. Желая кого-нибудь оскорбить, арабы назвали его не по отцу, а по матери: не сын такого-то, а сын такой-то.

В то же время женщины бедуинов не были затворницами и не закрывали своих лиц. В некоторых племенах они сохраняли самостоятельность и могли наследовать имущество. Целомудрие до свадьбы и верность мужу считались обязательными качествами. Женщины могли стать и инициаторами развода: для этого надо было просто развернуть палатку в противоположную сторону. Если муж, придя к палатке, не обнаруживал входа, – тот оказывался на другой стороне, – развод считался свершившимися.

Всем хорошо известен священный на Востоке закон гостеприимства. Арабы соблюдали его неукоснительно. Всякий, прикоснувшийся к шатру, считался гостем, и на него распространялись защита и покровительство хозяина шатра. Гостя принимали, даже если он был злейший враг: на него не распространялся закон кровной мести. Его кормили всем, что было в доме, а если нечем было угостить, отдавали последнее.