Андрей Митрофанов - Время Анны Комниной

Вчитываясь в подобное описание, несложно предположить, что как Никифор Вотаниат, так и Алексей Комнин были очарованы и побеждены этой ослепительной аланкой. Коллизия отношений между Марией Аланской, Алексеем Комнином и престарелым Никифором Вотаниатом удивительно напоминает литературный сюжет парфянского рыцарского романа, который, по мнению В. Ф. Минорского, стал основой для создания персидского стихотворного романа «Вис и Рамин» сельджукским поэтом Фахраддином Гургани [127].

Весной 1081 года Мария Аланская приняла участие в подготовке восстания братьев Комнинов, в результате которого Никифор Вотаниат был свергнут, и армия Алексея Комнина захватила Константинополь. Как уже было отмечено выше, перед этими событиями императрица Мария, которая была всего лишь на семь лет старше Алексея, усыновила мятежного доместика схол и тем самым обеспечила ему свободный доступ во дворец еще до переворота. Императрица Мария играла важную роль при дворе нового императора и в первые годы его правления. Алексей Комнин оставил императрицу Марию вместе с ее сыном, который сохранил за собой титул наследника, в Большом Дворце. Как уже было отмечено, при византийском дворе заходили устойчивые слухи о том, что между императрицей Марией Аланской и доблестным стратилатом Алексеем Комнином существуют романтические отношения, что Мария в итоге сыграла при Алексее Комнине ту же самую роль, которую в 969 году сыграла императрица Феофано – жена Романа II и Никифора II Фоки при Иоанне I Цимисхии. Предполагали, что Анна Далассина потворствует страсти своего сына к Марии Аланской, подготавливая развод Алексея с Ириной Дукеной и последующий брак с Марией. То, что подобные слухи опирались на реальное положение вещей, признавали такие крупные византинисты как Шарль Диль и Фердинанд Шаландон, ссылаясь на сообщение Анны Комниной [128].

Императрица Мария Аланская. Деталь миниатюры из византийской рукописи из собрания Французской Национальной Библиотеки, BNF Coislin 79, f o2 bis v o

Впрочем, императрица Мария Аланская приходилась Алексею Комнину не только приемной матерью, но и родственницей. Необходимо отметить, что согласно сообщению Никифора Вриенния, старший брат императора Алексея Комнина Исаак был женат на царевне Ирине, племяннице императрицы Марии Аланской [129]и, вероятно, дочери аланского царя Дургулеля Великого. Сообщение позднего автора Иоанна Цеца о том, что императрица Мария Аланская и ее семья имели не аланское, а авазгское, т. е. абхазское происхождение [130], вступает в противоречие со сведениями источников, современных правлению Алексея Комнина, и не заслуживает доверия. Вместе с тем необходимо отметить, что вторая половина XI века стала эпохой активного культурно-политического сближения Византии и христианских государств Кавказа, в частности Грузии, и в этом смысле она сильно отличалась от царствования императора Василия II. Одной из причин подобного сближения безусловно стала общая сельджукская угроза. Не только династическая политика Византийской империи на Кавказе, но и церковные отношения между Византией и Грузией приобрели в этот период очень активный характер, что, в частности, проявилось в рецепции Грузинской Церковью византийского канонического права. В конце XI века, вероятно, уже при императоре Алексее Комнине, византийский Номоканон XIV титулов был полностью переведен на грузинский язык [131]. Добавим, что в составе Номоканона были переведены 28-е правило Халкидонского Собора 451 года и 36-е правило Трулльского Собора 692 года, которые, как известно, признавали Константинопольского патриарха равным Римскому папе. Грузинская Церковь тем самым отвергала претензии папства на верховное учительство и сохраняла верность православной вере после того, как Римский понтифик отлучил от Церкви императора Никифора Вотаниата.

Решения Римского Собора 1078 года были в известном смысле претворены Марией Аланской в конкретные политические шаги, направленные на свержение ее второго мужа Никифора Вотаниата, но без какого-либо участия папы Григория VII, исключительно благодаря личному влиянию и харизме императрицы Марии, которая с легкой руки невежественных римских канонистов также была под папским отлучением. Ибо даже если Мария Аланская и не была формально отлучена в определениях Римского Собора 1078 года, однако отлучение ее второго мужа императора Никифора Вотаниата за брак с Марией бросало тень и на нее. В конечном итоге, Мария не последовала за первым мужем императором Михаилом Дукой Парапинаком и не постриглась в монахини, а пошла под венец с престарелым Никифором ради сохранения власти для себя и для своего сына Константина. Какие же политические и юридические выводы проистекают из этих событий? Эти выводы заключаются в следующем.

Кесарь Константин Дука. Изображение на короне святого Иштвана

Во-первых, папство в лице Григория VII пристально следило за событиями на восточной границе Византийской империи еще в 1070-е годы. Во-вторых, идея Крестового похода против язычников первоначально предполагала поход на защиту Константинополя, а вовсе не в Иерусалим. Эта идея была подготовлена теми контактами между военной элитой западных латинских государств и Византией, которые сохранялись на протяжении многих десятилетий благодаря существованию варяжской гвардии и «маниакатов» – подразделения норманнских рыцарей, которое было сформировано Георгием Маниаком для завоевания Сицилии еще в 1030-е годы и которое, по сообщению Никифора Вриенния и Анны Комниной, сохранило почетное имя своего командира [132]. Подобная верность памяти первого командира была, вероятно, связана с влиянием старинных традиций, существовавших еще в римской армии. Если искать параллели подобному явлению в истории Нового времени, то было бы уместно сравнить его с аналогичной традицией, существовавшей в русской императорской армии и в Добровольческой армии в Белом Движении на Юге России, где существовали дроздовский, корниловский, марковский и алексеевский полки, названные в честь своих основателей. В-третьих, приговор Римского Собора 1078 года, произнесенный над «узурпатором» Никифором Вотаниатом и, вероятно, над его новой женой Марией Аланской, остался пустой формальностью не столько в силу церковной схизмы между Римом и Константинополем, сколько в силу того политического и человеческого влияния, которым обладала императрица Мария Аланская при дворе, среди военной элиты империи. Именно это влияние во многом предопределило успех комниновского переворота в марте-апреле 1081 года.