С. Трушников - Решения Федерального Верховного суда Германии по гражданским делам в 2021 г. 35–42

22 (2) в любом случае ведением блога «Aktienversenker» затронуты права истца на защиту его достоинства, которая также входит в сферу защиту общих личных прав (ср. решение Сената ФВС Германии от 26 ноября 2019 – VI ZR 12/19, NJW 2020, 770 Rn. 13). Уже обозначение истца в качестве «расхитителя» является уничижительным, при том возникает инициированная ответчиком связь между обозначением «утопитель акций», с одной стороны, и истцом, с другой. То же самое касается использованного ответчиком обозначения в заголовке блога «Все о расхитителях корпоративной собственности T […] W […] [истец] и O […] K […]» и многочисленных сообщений, выражающих негативную оценку об истце.

23 bb) на основе оценки фактических обстоятельств дела в рамках кассационного разбирательства вторжение в общие личные права также подлежит признанию противоправным.

24 Если в силу особенностей личных прав в качестве рамочных прав их пределы не являются абсолютными, то необходимо соотнести между собой несколько противоположных друг другу защищаемых интересов, при этом в целях толкования подлежат учету особые обстоятельства дела, а также соответствующие основные права и гарантии согласно ЕКПЧ. Вторжение в личные права является противоправным, когда защищаемые интересы лица превалируют над защищаемыми интересами другой стороны (устоявшаяся судебная практика;

ср. решение Сената ФВС Германии от 10 ноября 2020 – VI ZR 62/17, AfP 2021, 32 Rn. 21;

решение Сената ФВС Германии от 29 ноября 2016 – VI ZR 382/15, NJW 2017, 1550 Rn. 15;

решение Сената ФВС Германии от 17 декабря 2013 – VI ZR 211/12, BGHZ 199, 237 Rn. 22).

На основе оценки фактических обстоятельств дела в рамках кассационного разбирательства такой вывод необходимо сделать по настоящему спору. Соотношение интересов истца на защиту его чести и достоинства, гарантированные ч. 1 ст. 2, ч. 1 ст. 1 Основного закона Германии, ст. 8 ЕКПЧ, и право ответчика на свободу слова, закрепленное ч. 1 ст. 5 Основного закона Германии, ст. 10 ЕКПЧ, ведет к выбору правомочных интересов истца как приоритетных, когда ведение блога ответчиком служит (также) средством понуждения при покушении на вымогательство против истца – из чего, как указано выше, исходил кассационный суд.

25 cc) ведение блога представляет собой первичное деяние, которое допускает презумпцию опасности повтора, не опровергнутую на основе установленных обстоятельств дела (ср. решение Сената ФВС Германии от 17 декабря 2019 – VI ZR 249/18, AfP 2020, 143 Rn. 21;

решение Сената ФВС Германии от 30 апреля 2019 – VI ZR 360/18, NJW 2020, 53 Rn. 30 mwN).

26 c) вопреки позиции в возражении на кассационную жалобу иной вывод не следует из того обстоятельства, что ответчик, как указано в возражении, согласно вынесенному между тем и вступившему в законную силу приговору участкового суда Tiergarten (с участием заседателей) от 14 февраля 2018 г. на основе выводов по фактическим обстоятельствам дела по нескольким эпизодам признан невиновным в покушении на вымогательство. При этом не имеет значения, подлежат ли новые заявления учету в кассационном производстве (об условиях учету новых заявлений в кассационном производстве см., например, решение Сената ФВС Германии от 23 сентября 2014 – VI ZR 358/13, BGHZ 202, 242 Rn. 21; решение ФВС Германии от 2 марта 2017 – I ZR 273/14, NJW-RR 2017, 676 Rn. 44).

Ни настоящий Сенат ФВС Германии, ни суд апелляционной инстанции не связан фактическими обстоятельствами, установленными в уголовном производстве, и освобождением по его итогам от уголовной ответственности (ср. решение ФВС Германии от 12 сентября 2012 – IV ZR 177/11, NJW-RR 2013, 9 Rn. 14; Zöller/Greger, ZPO, 33. Auflage, §286 Rn. 13; jeweils mwN). При новом рассмотрении дела суд апелляционной инстанции должен будет самостоятельно проверить наличие покушения на вымогательство при использовании блога в качестве средства понуждения согласно принципам гражданского процесса.

27 d) по-иному, как возможно полагал суд апелляционной инстанции, для требования о воздержании, связанного с покушением на вымогательство, и как следствие возложения на ответчика обязательства по воздержанию является несущественным, являлось ли допустимым ведение блога ответчиком, когда оно не служило ему средством преступления для покушения на вымогательство. Добавлением к требованию о воздержании фразы «когда это было совершено как…» («wenn dies geschieht wie») , с отсылкой при этом к конкретным действиям, нарушающим права, и возможностью повторения обстоятельств, указывающих на недопустимость ведения блога, было прямо указано на то, что требование о воздержании направлено на запрет именно ведения блога в контексте ранее совершенных действий (по вымогательству) и ни в каком ином смысле. Добавление данной фразы стало необходимым, поскольку запрет ведения блога в рамках установления противоправности предполагает соотношение права истца на защиту его личности и право ответчика на свободу слова и свободу прессы, когда такое соотношение не может быть осуществлено независимо от конкретных обстоятельств дела, связанных с (первыми) нарушениями (ср. решение Сената ФВС Германии от 11 декабря 2012 – VI ZR 314/10, NJW 2013, 790 Rn. 32, mwN). Намеренное использование публикации в качестве средства понуждения является тем обстоятельством дела, которое подлежит учету при соотношении интересов (о предосудительности по смыслу ч. 2 §253 УК Германии см.: NK-StGB/Urs Kindhäuser, 5. Aufl., StGB §253 Rn. 9; Lackner/Kühl, StGB, 29. Aufl., §253 Rn. 10; MüKoStGB/Sander, 4. Aufl., StGB §253 Rn. 37).

28 II. Отказ в удовлетворении исковых требований, направленных на установление обязанности ответчика по возмещению ущерба, также основан на правовой ошибке.

29 1. Суд апелляционной инстанции придерживался позиции, что истцом не были представлены обстоятельства, свидетельствующие о наличии правового интереса в скорейшем установлении правоотношения по смыслу ч. 1 §256 ГПУ Германии. По мнению суда, простой возможности наступления ущерба для этого недостаточно. При обычном имущественном ущербе, как по настоящему делу, допустимость иска об установлении зависит от вероятности наступления ущерба, обусловленного нарушением прав. Подтверждающих это обстоятельств дела истцом не было представлено.

30 2. По итогам проверки в кассационном производстве данные выводы суда не могут быть признаны законными. Верно, что при обычном имущественном ущербе допустимость иска об установлении зависит от вероятности наступления ущерба, обусловленного нарушением прав, а лишь возможности наступления ущерба, как при нарушении абсолютного права, недостаточно (см. решение ФВС Германии от 24 января 2006 – XI ZR 384/03, BGHZ 166, 84 Rn. 27; BeckOK ZPO/Bacher, 40. Ed. 1.3.2021, §256 Rn. 24). Однако, как верно указано в кассационной жалобе, по настоящему делу речь идет не об обычном имущественном ущербе, а об ущербе, который возникает в силу утверждаемого истцом нарушения его общих личных прав в качестве иного абсолютного защищаемого права по смыслу ч. 1 §823 ГГУ. Возможность имущественного ущерба здесь достаточна для признания интереса в установлении правоотношения.