Коллектив авторов - И вместе, и врозь: социология взаимных представлений супругов (по результатам социологических исследований)

Рассмотрение эмпирического материала таким образом базируется на сочетании анализа посемейного и индивидного, и осуществляется в рамках фамилистической теории институционального кризиса семьи и воспроизводства населения. Для современного состояния демографии и социологии населения характерно (как для всех нормально развивающихся наук) противостояние и конкуренция двух парадигм, полярных подходов к постановке и определению проблем динамики населения. В теориях и схемах демографического перехода ключевым вопросом является перспектива «перенаселенности» и ее «негативных последствий» для мира в целом и отдельных стран. Снижение рождаемости ниже критического значения суммарного коэффициента и распространение малодетности, и альтернативных браку и семье феноменов рассматривается не с точки зрения краха семьедетности и тем самым угрозы депопуляции для функционирования социума, а в ракурсе устранения «перенаселенности» через механизм гомеостаза и «демографической саморегуляции». [3] Вишневский А.Г. Демографическая история и демографическая теория. М. 2019.

Современные тенденции модернизации общества везде в мире, увы, ослабляют побуждения к вступлению в брак, к рождению и воспитанию детей, к заботе о физическом и нравственном здоровье детей, к сохранению брака и стабильности семьи. Статистические и социологические данные показывают массовое распространение таких явлений, как ранняя сексуальность, сожительство, большое количество матерей-одиночек, малодетность семьи, снижение заинтересованности в устойчивости брака и семьи, рост разводов и неблагополучия повторных браков, депривации детей от родителей и наоборот, снижение ответственности членов семьи, прежде всего ответственности отцов и матерей.

Приведем некоторые цифры по трем последним переписям 1989 – 2002 – 2010 гг. (без учета пока ещё не опубликованных данных переписи 2021 г.). Число состоящих в браке уменьшилось с 72,5 млн до 67,9 млн человек, число семей сократилось с 36 млн до 34 млн, при этом 3 млн супружеских пар состоят в незарегистрированном браке, увеличилось число никогда не состоявших в браке с 18 млн до 25 млн, вдовых – с 12,3 млн до 13,5 млн, число разведенных – с 7,9 млн до 11,2 млн. Ежегодно расторгается около 800 тыс. браков и примерно 400 тыс. детей остаются, как правило, без отца. Распространение сожительств привело к удвоению рождений вне брака, которое составило 30 % от всех рождений. Доля семей с несовершеннолетними детьми до 18 лет сократилась с 62 до 52 % (21,3 млн), при этом уменьшился процент домохозяйств с двумя детьми – с 23 до 15 %, с тремя и более детьми – с 6 до 3 %, увеличилась доля с одним ребенком – с 30 до 34 %, доля бездетных домохозяйств выросла с 39 до 48 %.

В 2003 г. ежегодное число детей, отобранных у родителей в связи с лишением их родительских прав, составило 60 тыс. В 2002 г. было совершено 140 тыс. преступлений несовершеннолетними (делинквентность) из общего числа в 2,5 млн преступлений. В 2003 г. общая численность детей-сирот составила 700 тыс. (2,6 % от всех несовершеннолетних детей), половина из них находится под опекой и попечительством, 20 % усыновлены, остальные 30 % содержатся в государственных домах ребенка, детских домах, школах-интернатах. В 2004 г. количество беспризорных детей выросло до 700 тысяч.

В парадигме исторического упадка семьи с несколькими детьми и демографической деградации из-за сверхнизкой рождаемости считается, что все эти факты свидетельствуют об институциональном кризисе семьи и общества. С другой стороны, наши оппоненты заявляют, что это свидетельство перемен «прогрессивного» перехода от «патриархальной» семьи к семье «современной, равноправной, эгалитарной», которая присуща странам с высоким уровнем экономического развития. Отсюда делается вывод, что, например, в нашей стране, по мере повышения качества жизни деструктивные параметры семьи и брака будут устраняться сами собой, поэтому требуется время для того, чтобы проявилась прямая связь и «старое» («плохое») состояние семьи было заменено «новым» и «хорошим».

Однако результаты социологических исследований, проведенных в 70–90-х гг. и в 2000-2020 годы, свидетельствуют о девальвации семейных ценностей и ролей, ослаблении установок и мотивов семейного поведения, снижении потребности в семье и детях, подмене их потребностями в успехе на профессиональном поприще, в престижном времяпрепровождении и потреблении разного рода благ, и т. п. [4] См.: Борисов В.А. Демографическая дезорганизация России:1897-2007. М. 2007; Антонов А.И., Борисов В.А. Динамика населения России в XXI веке и приоритеты демографической политики. М. 2006; Архангельский В.Н. Факторы рождаемости. М. ТЕИС. 2006; Демографические исследования. М. КДУ. 2009; Новое в зарубежной демографии (Демографические исследования. Вып.24.) МГУ. 2015; Региональные особенности демографического развития России в XXI веке. М. 2019; Журавлева Е.К., Копцева О.А. Трансформация семьи и демографическая политика России. М. 2017. В конце 60-х гг. в нашей стране сформировались массовый отказ от пожизненного брака, низкая потребность в двух детях, которая реализовалась не полностью, а частично, вынужденное профессиональной занятостью женщин совмещение семейного воспитания детей с общественным в детских садах и школах. В итоге мы пришли ныне к низкому суммарному коэффициенту рождаемости – 1,5 ребенка на одну женщину репродуктивного возраста, т. е. к депопуляционному типу репродуктивного поведения семьи и личности.

Это число детей является интегральным выражением всего образа жизни семьи и личности, показателем снижения социального и воспитательного потенциала семьи. Величина коэффициента символизирует собой социальный отказ даже семейного населения от родительства с несколькими детьми в пользу родительства с одним ребенком, в браке или вне брака. Подобный факт стоит в одном ряду с отказом от ответственного отношения к воспитанию детей, от родительской ответственности за нравственное формирование детей, что проявляется не только в уклонении от родительского долга, в предоставлении моделей или образцов подобающего поведения, но также в отказе от новорожденных, в депривации родителей от детей, в побегах детей из дому, в физическом насилии над детьми и т. д.

Возникновение нового типа бедности двухзарплатных семей, когда профессионально занятые отец и мать не могут поддержать на уровне прожиточного минимума даже одного ребенка, является лишь фоном, а не причиной ухудшения семейного воспитания. Именно снижение ценности семейного образа жизни, массовый социальный отказ от воспитания нескольких (3–4) детей в семье оказались фактором социального отчуждения родителей от детей и тем самым социального сиротства детей при наличии живых родителей. Формальное отношение к воспитанию, имитация семейного воспитания посредством престижного потребительства, «охалтуривание» родительства – неизбежные спутники ослабления ценности семьи и детей, преобладания кризисной семьи – преимущественно малодетной и многоразводной.