Александра Потураева - Опорные населенные пункты Российской Арктики. Материалы предварительного исследования

– региональные экономики как системы поддержкиэкономики узловых городов (поставщики, потребители, не только обеспечивающие должный объем рынка, но и выполняющие функции «потребительского контроля» инноваций);

– глобальные сетиузловых городов, через посредство которых региональные экономики входят во взаимодействие друг с другом.

Есть, однако, несколько нетипичных случаев, особенно важных для понимания ситуации в Арктике.

Первое исключение – сетевые регионы. В экономической истории многократно описан феномен европейского «пояса городов» – сети городов, вовлеченных в тесные экономические процессы обмена (в современной ситуации ему наследует главная экономическая ось Европы, получившая образное название «голубой банан», – от Северной Италии, через Швейцарию к устью Рейна и странам Бенилюкса). Считается, что именно эта взаимосвязь послужила основой современной городской системы. В отличие от вышеописанной системы, города – основные элементы этой системы – не имели полноценных регионов поддержки. Зачастую это были и вовсе города-государства (Генуя, Венеция); Фернан Бродель 5 5 Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV—XVIII вв. Том. 3. Время мира. – М.: Прогресс, 1992. – 677 с. подчеркивал, что города «пояса городов» были почти лишены «подшефной» сельскохозяйственной территории и закупали продовольствие вовне. Однако отсутствие региональных сетей поддержки компенсировалось теснейшими (особенно по историческим меркам) транспортными связями, обеспечивавшими местным производителям (и инноваторам) и должный объем рынка, и разнообразие. Сравнительно небольшие города стали главными драйверами экономического развития, но здесь важно, что они развивались не сами по себе, а именно в системе плотных взаимодействий, видимо заменявших региональную систему поддержки, а то и обеспечивавших преимущества городам «пояса городов» перед классическими региональными столицами 6 6 Помимо «пояса городов», который выделяется практически единодушно многими исследователями, норвежский политолог Стейн Роккан выделил по сторонам от него «пояса империй», отличающиеся тем, что в них административные элиты доминируют над рыночными (в поясе городов – наоборот), и этим объясняются многие особенности социально-экономического развития этих территорий. См.: Роккан С. Города, государства и нации: пространственная модель изучения различий в развитии (перевод) // Политическая наука: Научное наследие Стейна Роккана: Сб. науч. тр. – М.: ИНИОН РАН, 2006. С. 46—71. (такими как Париж, Мадрид, Берлин, исторически являвшимися четкими фокусами соответственно Франции, Испании, Пруссии, и т. д.).

В некотором смысле аналоги европейского «пояса городов» – системы городов, связанные через водные пути, – Средиземноморье и Ганзейский союз городов. В Новейшей истории аналогом такого рода динамично развивающихся районов, состоящих из множества взаимодействующих небольших центров (часто они не имеют статуса города) вместо централизованной системы «узловой город – периферия», служат так называемые районы Бекаттини (классический пример – Северная Италия), а также, видимо, знаменитая Кремниевая долина в Калифорнии. Во всех случаях высокая связность, тотальная проницаемость сетевого региона компенсируют недостаток размера (а то и просто отсутствие) крупного узлового города: по сути, узловой город оказывается как бы рассредоточен в пространстве региональной сети поддержки, границы между узловым городом и регионом размываются.

Модель сетевого региона имеет параллель в системе глобальных городов, которые, таким образом, имеют двойное преимущество: с одной стороны, большинство из них имеет «свой» регион, свою зону влияния, с другой – они пользуются преимуществами тесной связи друг с другом (в частности, обеспечиваемой сетью крупнейших международных аэропортов, связанных между собой прямыми рейсами).

Второе исключение – города-поставщики. Феномен описан Дж. Джекобс и состоит в выходе производителя на глобальный рынок без собственной системы региональной поддержки, которая обеспечивала бы разнообразие и инновационный процесс (правда, она описала этот процесс для регионов без крупных городов). Как правило, доля таких производителей в своей отрасли невелика, что обеспечивает эффект «банановой республики»: производитель зависит от глобального рынка, но сам – в силу небольшого веса – на него повлиять не может. В ряду городов это тип классических монопрофильных городов, поставляющих на мировой рынок ограниченный спектр продукции и сугубо зависимых от его конъюнктуры.

Обратим внимание, что тип города здесь не связан с его размером: часто небольшой город, служащий «узловым» для своей округи и имеющий в пригородах и окружающей сельской местности стабильный круг потребителей услуг и товаров своих производителей (почта, больница, хлебозавод, налоговая инспекция, колледж и т. п.), более жизнестоек, чем более крупный по численности населения монопрофильный производитель, допустим, бумаги или руды. Узловой город – это в первую очередь центр предоставления товаров и услуг для окружающей местности. И обычный российский райцентр, как правило, оказывается таким узловым городом местного масштаба, в свою очередь находящимся в сфере влияния узлового города более крупного масштаба (областного или межрайонного центра).

Города-поставщики нередко минимально связаны с окружающей местностью: даже простейшие услуги для ее населения (районная больница, администрация) могут находиться не в городе-поставщике, а, например, в ближайшем райцентре. Обычно так бывает, когда райцентр исторически является узловым центром какой-то территории и неподалеку строится новый промышленный центр. Это, надо заметить, худший из вариантов монопрофильного города, когда его узкая производственная специализация не «разбавлена» хотя бы оказанием простейших услуг для жителей окружающей местности, а то и для самих горожан.

Отметим одно исключение, особый вид городов-поставщиков. На современном этапе преимущества в развитии получают не только крупные региональные центры, но также и небольшие города, специализирующиеся исключительно на научных разработках, – наукограды, технополисы. По сути, это тоже монопрофильные поставщики. Однако они «поставляют» непосредственно инновации и этим выделяются из общего ряда поставщиков, не влияющих на рынок в целом: такие города вполне способны задать моду на новые направления технологического развития. Нарушаются ли здесь основные закономерности инновационного развития, высокий уровень обмена идеями и большой объем рынка? При пристальном изучении оказывается, что нет. В советское время в удаленных городах-наукоградах, несмотря на режим секретности, целенаправленно поддерживался очень высокий уровень доступа к профильной информации 7 7 В воспоминаниях А. Д. Сахарова содержится упоминание о привлекательной черте закрытого Арзамаса-16 – лучшей профильной библиотеке страны. : создавались лучшие базы данных, собирались лучшие ученые (причем поддерживался обмен знаниями между работниками разных наукоградов 8 8 По воспоминаниям А. Д. Сахарова; см. также статью Замятина Н. Ю.: Замятина Н. Ю. Культурная среда как фактор инновационного развития: что объединяет «кремниевую долину» и города советского атомного проекта // Диалог со временем. 2017. Вып. 61. С. 235—246. ); к мощному обмену информацией между наукоградами зачастую подключались даже и мировые информационные потоки (в них стекались соответствующие разведданные). Таким образом, тот эффект легкости обмена знаниями, который в крупных городах формируется сам собой, в наукоградах поддерживался искусственно. А поскольку такие города создавались в рамках приоритетных направлений экономики (в первую очередь оборонно-промышленный комплекс), то внедрение инноваций было в значительной степени гарантировано заказчиком исследований: они шли (вопреки теории кластерных преимуществ 9 9 Именно местный взыскательный спрос обозначен автором концепции М. Портером как один из четырех важнейших преимуществ кластеров. ) не на местного потребителя, а сразу на общегосударственный уровень. По сути, формировался еще один тип инновационного обмена – условно назовем его «растянутый» регион 10 10 Правомерность применения понятия «регион» для структуры, имеющей столь широкие территориальные рамки, как, например, система ЗАТО России, определяется современными трактовками понятия «регион» как системы взаимосвязанных акторов (Джон Ло, а также Тассило Хершелл и др.). См.: Herrschell Tassilo. Regionalisation and marginalization: bridging old and new divisions in regional governance // Regional development in Nothern Europe. Peripherality, marginality and border issues. Routledge, 2012. Pp. 30—48; Ло Дж. Объекты и пространства // Социология вещей / Сборник статей под ред. В. Вахштайна. – Москва, 2006 и др. Несколькими годами ранее данный феномен описан как «большой регион» на материале миграций: Замятина Н. Ю. Большие регионы на Севере: как периферийность компенсируется социальными связями // Сибирь: контексты настоящего: сборник материалов международных конференций молодых исследователей Сибири / науч. ред. И. П. Басалаева, М. Я. Рожанский; сост. М. Я. Рожанский. – Иркутск, Центр независимых социальных исследований, 2016. С. 165—196. – сеть разнесенных на большие расстояния профильных исследовательских центров, между которыми искусственно создавался мощный поток обмена информацией (разумеется, за счет дополнительных затрат на преодоление больших расстояний), а также повышенная вероятность внедрения инноваций.