Николай Сергеев - Привлекательность фашизма для народных масс

Народным массам наиболее близки самые простые для понимания идеи «социальной справедливости», в виде сверхмонополизации контролируемой государством экономики или создания нерыночного государственного социализма, основанного на административном распределении. В обоих случаях целью является жёсткий государственный контроль над экономикой, а во втором случае также и административное распределение материальных благ среди граждан, которое делает этих граждан экономически зависимыми от фашистского государства.

Фашизм может в основе иметь правые или левые идеи, он может основываться на религиозной догме, иметь пролетарский, крестьянский или даже аристократический социальный базис. Это не имеет ровным счётом никакого значения.

Фашисты, отвергая либерализм, с его базовыми принципами экономической и личной свобод, протестантскую этику, из которой проистекает современный капитализм, отличаются как раз тем, что готовы осуществить на практике политику левых, правых, исламистов, экологистов и прочих, крайне радикальными методами, неприемлемыми для умеренных политиков.

Классическим политическим движениям старого образца недостаёт решимости и жестокости, в их идеологии ещё остаётся небольшой осадок либерализма и стремление к свободе.

Особое место в мире занимает левый фашизм и со временем его популярность во всём мире будет только возрастать. В предыдущих главах я указывал на то, что многие европейские фашистские движения первой половины XX века возникли на основе социалистических, а значительная часть лидеров европейских фашистских партий, вначале своей политической карьеры, были социалистами или коммунистами.

Среди рядовых членов фашистских партий в Италии и Германии было огромное количество бывших участников левых организаций. В Германии в 1934 году отдельные партийные ячейки, в основном образованные в городских рабочих районах, состояли на 70—80 процентов из бывших социалистов или коммунистов. Как утверждал Йозеф Гёббельс в сентябре 1936 года, многим тысячам бывшим коммунистам перейти в нацисты помешало лишь их расовое происхождение.

Германия не единственный пример. Такая ситуация была типична для любого европейского фашизма того времени. Об этом феномене перехода из коммунистов в фашисты писали тогда многие публицисты и журналисты, обращали внимание своих избирателей политики.

Австрийский экономист и политолог, лауреат Нобелевской премии по экономике за 1974 год Фридрих Август фон Хайек не был первым, кто заметил лёгкую миграцию из коммунизма в фашизм: « Всякий, кто наблюдал зарождение этих движений… не мог не быть поражён количеством их лидеров… начинавших как социалисты, а закончивших как фашисты ». Но именно Хайек в своей книге «Дорога к рабству», вышедшей в США и Великобритании, указал на тоталитарный характер социалистических движений, на очевидную эволюцию любого реального социализма в тоталитаризм.

В современном мире фашистские и социалистические идеи часто уживаются в массовом сознании, особенно в странах, где социальное неравенство наиболее выражено. Это обусловлено в том числе тем, что после окончания Второй мировой войны радикально изменилась тактика левых фашистов, их идеология претерпела существенную модернизацию.

Современный социализм, не переставая быть популизмом, в большей степени, чем научно обоснованной политической идеей, может не использовать жёсткие административные меры контроля над экономикой. В условиях глобального мира социалистическое правительство может ограничиться лишь перераспределением доходов с помощью налогообложения, но конфискационный характер налогообложения при социалистическом управлении экономикой непременно приведёт точно к таким же результатам, как если бы проводились национализации, экспроприации и прямое управление предприятиями. Просто для достижения точки невозврата, за которой последует скатывание страны к фашизму, в этом случае будет намного более долгим и не таким заметным для населения.

Политика тесно связана с экономикой, а экономика напрямую влияет на массовое сознание.

Фашизация общества и государства может проходить посредством экономической политики правительства, подкреплённой умелой государственной фашистской пропагандой. Постепенно в массовое сознание внедряется мысль о преимуществе государственных, в особенности оборонных нужд, над личными потребностями граждан. Внедряется государственное планирование, вводятся меры принуждения, несвойственные в своей жёсткости свободному либеральному обществу.

Постепенно, а этот процесс может длиться годами, люди начинают верить в необходимость экономических мер, навязываемых фашистским правительством и расхваленных государственной пропагандой. Если процесс достаточно долгий, то даже прочные демократические традиции, былая приверженность нации к сохранению и защите экономической и политических свобод, не являются препятствием для постепенной фашизации общества и государства.

Если первичная фашизация приходит со стороны экономики, как часто бывает при захвате власти не в результате выборов, а вооружённым путём (как я уже указывал выше, такой способ прихода к власти не является для фашизма естественным, это, по большей части, исключение), то пришедшими к власти фашистами сначала устанавливаются многочисленные жёсткие экономические правила, а потом постепенно все аспекты частной жизни граждан начинают обрастать избыточными законами, предписаниями, директивами. Количество правил и запретов увеличивается как снежный ком, они захватывают всё больше сфер жизни людей, так что становится невозможным самостоятельно сделать выбор. Свободы становится меньше, а государства – больше.

Со временем граждане настолько привыкают к этому состоянию, что перестают считать это противоестественным, исчезает инициатива и гражданское самосознание, люди всё меньше чувствуют себя гражданами, а больше подданными, подчинёнными, подотчётными. Они перестают планировать свою жизнь на относительно далёкую перспективу, панически боятся совершать ошибки и стараются не брать на себя ответственность, во избежание наказания со стороны государства или остерегаясь возможного общественного порицания.

Происходит всё в точном соответствии с предсказанием французского философа и историка Алексиса де Токвиля о новом, невиданном виде рабства – добровольном, когда государство вылепит из граждан то, что ему необходимо, полностью подчинив их разум и чувства. И для этого необязательно сначала строить концлагеря и увеличивать полицейский аппарат, иногда достаточно начать с экономики.