Евгений Любивый - Теория доброй воли

Итак, римляне вобрали в свою правовую культуру юридические идеи античного мира, которые будут формировать в последующие тысячелетия общеевропейскую этико – правовую систему 154.

С IV в. германские племена вносят первые признаки родового строя в общее европейское право. Племя не было заинтересовано в потере боеспособного населения, поэтому народные собрания мужчин все наказания сводили к примирению и компенсации ущерба штрафом. Отсутствие разницы между материальной собственностью и живыми людьми в градациях взысканий привел как к возвеличиванию вещных ценностей, так и, реверсом, к идее ценности любого человека. В германском праве возникли юридические институты отношений и разрешения конфликтов, нацеленные на благо всего общества. Уровень культуры религиозных примитивных людей был невысок, поэтому субъективные состояния человека, свидетельствующие о его отношении к деянию, расценивались не по интеллектуальному характеру совести человека, а по размытым, индивидуально понимаемым внешним признакам (выражение лица), что исключало универсальные критерии доброй воли 155. Магистральный вопрос германской юридической мысли заключался в разграничении социального и индивидуального произвола. Свобода частных субъектов во внутренней жизни общины заложила основы личных прав человека, обоснованных воинственным политеизмом, а необходимость защиты и завоеваний во внешней политике обусловило гражданское рабство, закрепленное государством 156.

Варваризация общества в Средневековье привела, с одной стороны, к упадку государства как единственного суверена с возвышением авторитета международных корпораций, и, с другой стороны, ввела понятие феодальных прав как привилегий, основанных на частной собственности. Дворяне, лишенные крупной собственности, развивают понятие персональных прав, основанных на личных обязательствах перед сеньором; отсюда происходит понятие индивидуального договора и пренебрежение к государственному суду 157. Деградация права в поздний доминат и раннее средневековье выразилась в замене гражданственности религиозно обоснованным «верноподданничеством». По этим двум причинам в Средневековье добрая воля стала узко, неправильно и глупо пониматься как добровольность рабства 158, к которому привязывалось понятие об обязанности и долге 159. Человеческая личность была связана:

– политически, сословным феодализмом,

– производственно, цеховой организацией труда,

– идеологически, верой в непогрешимость авторитетов, и

– нравственно, казуистической моралью 160.

Еврейская 161теологическая этика отрицала любые научные методы изучения морали, ссылаясь на особую, религиозную постановку вопроса, обоснованную «откровением». Авторитет «откровения» образовывал позитивистскую мораль и юстицию, отрицая свободное суждение и критику. Не в состоянии провести границу между человеческими и сверхестественными законами, авраамистическая идеология неизбежно сваливается в психологические спекуляции, чем только портит интеллектуальные исследования; если религия располагает вторичными философскими материалами, то психология оперирует третичными, при которых любое рассуждение сваливается в ничего не значащую схоластику 162.

Средневековым пониманием добра 163являлся уход от мира, при котором добродетель в повседневности – случайная, вынужденная мера, не связанная с представлениями об универсальной морали; сделав центральным объектом изучения нравственное зло, средневековые теологи мало думали про обоснование добра в реальном мире, который априори считали греховным и испорченным 164. Отрешение от своей личности, мистицизм убивал любую волю, добродетель и стремление к совершенствованию. Бесправным людям внушались императивное обязанности и фатальность «божественного проведения» 165. Таким образом, идея добра фактически отсутствовала в интеллектуальном поле.

Юридическая мысль была связана представлением об идентичности тайны и истины, что затрудняло правовую оценку действительности 166. Юридические акты практического характера составлялись на основе римского права; сборники законов наследовали римское право, которое в силу низкого интеллектуального уровня образованного класса плохо понималось и не изменялось в лучшую сторону из чувств лености и страха. Формулировки римского права сохраняли нотариусы, но идеи потеряли свою важность 167. Юстиция городов создала единовластную судебную систему с «центрами правосознания» – верховными судами союзов городов 168. Римское право сохранялось все раннее средневековье в силу права личного выбора законов, которым руководствовались при судебной защите. В 506 г. на территории современной Франции по приказанию короля Алариха II юристами – римлянами составлен сборник законов, который редактировался и использовался в течении последующих семи веков 169.

Римское право рассматривалось в училищах грамматик. Изучение юриспруденции носило узкоспециализированный характер; обучение будущих сотрудников суда заключалось в механическом заучивании; фундаментальные идеи права не признавались; абсурдность судебных решений считалась нормой. Закрытость и замкнутость судебных учреждений способствовала их произволу и делала профессию юриста бессмысленной 170. Открытие юстинианова законодательства в XIII в. открыло путь к нравственному пониманию права 171.

Школа глоссаторов 172пренебрегала образованностью, вследствие чего увлекалась пустым толкованием ради толкования старых законов, видя ученость интерпретации в акцентировании на мелочах семантических конструкций правовых норм и пересказе очевидных операций бытового и производственного плана (попытка юридической регламентации градостроительной деятельности). Сочинения правоведов представляли из себя сборники компиляций; всюду торжествовал юридический формализм; преподавание сводилось к фрагментарному комментированию отрывков тем и малой части законов длинными трафаретными формулировками; подавляющую часть материала студенты должны были изучать самостоятельно 173. Юридическая методология отрицалась 174.

Юристы верили в естественное право 175как в божественную справедливость; юридические идеи сводились к справедливости, которая интерпретировалась в формулировках, отличных от кельтских, античных и постсредневековых понятий 176. Категория справедливости отождествлялась, по еврейскому примеру, с божественной милостью 177. Разнообразие форм жизни, государственных и бытовых ситуаций отрицалось. Бог наделялся «эссенцией», в которую входил «архетип» справедливости, запечатленный в совести человека 178. Совесть унижалась до части интеллектуальной деятельности; аффективные состояния, влияющие на поступки, отрицались. Естественное право (с XIII в.) 179находило общие черты в законах разных народов и приходило к выводу, что правовые нормы заложены в природе каждого человека и независимы от его свободной воли, тем самым разделяя рассудок и волю 180, из чего заключалась совершенство заложенных богом принципов мироздания, которые испорчены греховной волей человека.