Дуглас Хофштадтер - Светоч разума. Рациональное мышление в XXI веке

Каждый человек заново сталкивается с этими вечными вопросам на тернистом пути от детства к взрослой жизни и продолжает размышлять о них все отведенное ему время.

Ребенком я любил читать сказки и фантастику. Одной из моих любимых книг была “Алиса в стране чудес” Льюиса Кэрролла (1832–1898) [12] Льюис Кэрролл (настоящее имя – Чарльз Лютвидж Доджсон) – английский писатель, математик, логик и фотограф. Его имя обессмертили фантастические приключения Алисы из книги “Алиса в Стране чудес” (1865), продолжение которой, называвшееся “Алиса в Зазеркалье”, было написано семь лет спустя. . Страна чудес – это фантастическое место, где может происходить все что угодно, но Алиса – скептик. Я всегда думаю о том эпизоде, где Алиса встречается с Белой Королевой. Алиса невинно замечает: “Нельзя поверить в невозможное!”, – на что Белая Королева немедленно возражает: “Просто у тебя мало опыта. В твоем возрасте я уделяла этому полчаса каждый день! В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака!” [13] Перевод Н. М. Демуровой.

Когда я был маленьким, Алиса казалась мне скучной занудой. Ведь очевидно: в невозможное надо верить! Уже тогда мною двигало любопытство.

В детстве я думал, что могу передвигать вещи силой мысли. Этим я обязан израильскому фокуснику Ури Геллеру. В 1972 году Геллер появился на экранах американских телевизоров, и миллионы телезрителей увидели, как изгибаются ключи и неожиданно останавливаются часы, к которым он даже не прикасался. Ему удалось убедить многих, что он действительно обладает парапсихологическими способностями, позволяющими ему, концентрируя внимание, передвигать вещи. Но научные скептики [14] Научные скептики – приверженцы философской позиции, согласно которой стоит подвергать сомнению любые утверждения, не имеющие эмпирических доказательств. Также научными скептиками называют сторонников общественного движения, выступающего за критическое изучение паранормальных явлений. , в частности психолог Рэй Хайман и иллюзионист Джеймс Рэнди, сумели разоблачить трюки Геллера. Однако это не стало достоянием широкой публики, и уж, конечно, мне, ребенку, их доводы были неизвестны.

Я ясно помню Ури Геллера, и в детстве я, конечно, верил в его магическую силу. Много раз я сидел, уставившись на коробок спичек, и, напрягшись изо всех сил, пытался усилием воли сдвинуть его с места – хоть чуть-чуть, хоть на самую капельку, хоть на миллиметр! Как я мечтал, чтобы это произошло! Возможно, мне просто хотелось почувствовать себя не совсем обычным, чем-то отличающимся от всех остальных. Почему в это я не должен верить, если я хочу верить? Но у меня так ничего и не получилось. В какой-то момент я начал подозревать, что событие не становится истинным только потому, что я хочу, чтобы оно было таковым. Сегодня я знаю, что Ури Геллер был жуликом. Он просто морочил мне голову.

Когда я подрос, то начал с жадностью, одну за другой, проглатывать книги по физике и другим точным наукам. Я много читал фэнтези и научно-фантастические романы и считал трилогии “Основание” Айзека Азимова и “Властелин колец” Дж. Р. Р. Толкина шедеврами. Но постепенно я все больше узнавал о мире, и эти знания начали конкурировать с увлечением сверхъестественным. Ребенок во мне всей душой хотел верить в чудеса, парапсихологию, богов, но я неотвратимо становился все старше и старше.

Я вырос в крошечном шведском городке (на самом деле это просто деревня) Мариефред, расположенном в 30 милях к западу от Стокгольма. Кроме обычной спортивной активности, детям там практически нечем было заняться. Но спорт – это не для меня. Я никогда в жизни не играл в футбол или хоккей. Когда мне исполнилось двенадцать, я увлекся математикой, стал просто одержим ею. Пока другие ребята играли в футбол, я сидел один в своей комнате и чертил графики на миллиметровой бумаге. Вскоре я начал писать программы для карманного калькулятора Texas Instruments TI 59, а затем и для персонального шведского компьютера ABC 80. На самом деле я был одержимым занудой.

Когда мне исполнилось пятнадцать, я наткнулся на труды британского философа Бертрана Рассела (1872–1970). Сначала я прочел его мемуары, которые произвели на меня сильное впечатление. Рассел был не только философом, но и политическим активистом – он хотел воздействовать на других. Когда я был подростком, его влияние, несомненно, была решающим при выборе моего жизненного пути. В какой-то момент, прочтя книгу Рассела “Почему я не христианин” (1958), я заинтересовался философией. Это книга пробудила во мне интерес к обществу и политике. В 1950 году Рассел получил Нобелевскую премию по литературе как “один из самых блестящих представителей рационализма и гуманизма, бесстрашный борец за свободу слова и свободу мысли на Западе” [15] Очень интересное интервью, взятое телекомпанией ВВС в 1958 году у этого моего героя, можно найти на моем сайте www.sturmark.se / russell. .

Примерно в этом возрасте я, скрепя сердце, начал подозревать, что интеллектуально нечестно считать что-то истинным только потому, что тебе так хочется. Кроме того, я стал осознавать, что иногда даже аморально верить чему-то без основательных на то причин. Если можно верить во все, во что только хочется, отношение к другим людям может оказаться полностью произвольным.

Я начал понимать, что человек должен уметь обосновывать то, во что он верит. У него должны быть веские основания для того, чтобы считать утверждение истинным. Так постепенно я перестал верить в чудеса и парапсихологию. Однако я до сих пор люблю показывать фокусы и по-прежнему иногда этим занимаюсь.

В моем сознании место магического мышления [16] Магическое мышление предполагает веру в то, что сила мысли или ряд символических действий способны изменять действительность. заняло новое открытие: окружающий мир полон удивительных тайн. Нерешенные загадки в мире науки завораживали сильнее, чем все попытки выдать желаемое за действительное. Тайны математики, физики, химии и биологии интересовали меня гораздо больше, поскольку существовали в реальности. Они были ничуть не менее волшебными, хотя и в более абстрактном смысле этого слова.

Никогда не забуду, как я первый раз столкнулся с логическим парадоксом. Это было 1 апреля, в День смеха. Тем утром мой старший друг, любивший математику так же, как и я, сказал: “Сегодня 1 апреля! Я разыграю тебя так, как тебя еще никто не разыгрывал!” Это звучало несколько вызывающе и пугающе. Поэтому весь день я приглядывался и прислушивался ко всему, что он делал и говорил, но вроде нигде не видел подвоха. Наконец наступил вечер. Я перебирал в голове все события прошедшего дня, стараясь понять, где и когда он пытался надо мной подшутить, но не мог вспомнить ничего подозрительного. Я все вспоминал и вспоминал, а когда пришло время ложиться спать, с трудом заснул. На следующий день, встретившись с другом, я сказал ему раздраженно, что не спал всю ночь из-за того, что он нарушил свое обещание разыграть меня.