Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.

Ледяной прибой стих, и на следующий день мы делаем попытку выйти в море. Рабочая шлюпка с маленьким подвесным мотором будет надежнее, чем большой катер "Эвелина". Ран ним утром (впрочем, может быть и поздним вечером, — время различается с трудом) мы выезжаем.

После долгой возни удается справиться с мотором, и лодка поспешно бежит меж льдин. Интересно итти по узкому про ходу, вдруг замыкающемуся круглым расширением, в котором надо искать отверстия или огибать холодную стену айсберга. С него каплет вода, сыплются кусочки снега и камня. Айсберг полосатый, и по этим полосам можно определить, стоит ли айсберг в первоначальном положении или наклонился.

Одни айсберги сохранили еще прямоугольные срезы, другие превратились в закругленные горбы, в точеные башни. Есть и совсем изъеденные, которые не раз перевертывались и выставили на воздух свою подводную часть, растворенную водой. Многие сидят на мели: ведь у льдины под водой масса в семь с половиной раз больше, чем наверху, и если айсберг поднимается на 10—15 метров, то в воде он должен сидеть не менее чем на 75—110 метров. Против нашей базы на мели сидит айсберг в полкилометра шириной и длиной. Представ ляете себе, какая это масса льда!

Прилив и отлив "проедает" в айсбергах пещеры, и в них стоит сумрак — индигово-синий, бериллово-зеленый.

Направо зеленая стена Большого Уэльского ледника длиной 12 километров; она в трещинах, и время от времени от нее отскакивают куски — ледник "телится", как говорят гео графы.

Но не только там идет ледяная жизнь: вот рядом с нами от волны нашей лодки из-под одной льдины выскочила другая, встала стоймя и упала нам вслед. Вот еще одну мы ударили неудачно — и равновесие нарушено, льдина встает на дыбы и торопится опрокинуться на нас.

Медведей нет нигде — по-видимому, они не бегают здесь, "как собаки в Москве" (так писали некоторые полярные кор респонденты). Но тюлени нас не оставляют: то тут, то там из воды показывается круглая голова, тюлень "выстает" (как говорят поморы) по плечи и следит, поводя усами. Потом ны ряет, плывет за нами и снова "выстает".

За Уэльским ледником цель первой нашей поездки — гора Костинского. Это передовая гора узкого гребня, вытянутого между двух ледников. Подъем на нее мы заканчиваем в пол ночь. Надо итти по узкому черному гребню вдоль края ледникового кара. Кар — это круглое расширение на склоне горы, окруженное со всех сторон утесами. Сползая с утесов, снег выпахивает дно кара и выстругивает на его стенках борозды в виде ребер.

Ледник, начинающийся в этом каре, впадает в Большой Уэльский, но не имеет имени; мы назвали его ледником "Персея".

На вершине холодно — ветер; туман покрывает вершины и ползет с запада, стекая в долины. Мы стоим на сходящихся между карами гребнях; к северу сползает ледник "Персея", к югу — другой, Емельянова. Только черное и белое, и еще туман, ветер, мелкий снег; на востоке видно море с мелкой белой сыпью льдин.

У лодки нас ждет чай и горячий суп из консервов, сваренный на костре из плавника; хотя на Шпицбергене плавника очень мало, один-два ствола на сотни метров побережья, но все же можно набрать дров для костра.

Узнав, что передвижение во льдах даже безопаснее, чем по свободному ото льдов морю, так как во льдах не бывает вол нения, мы стараемся исследовать побережье возможно дальше. Одна из следующих поездок — к заявке Русанова, на этот раз с партией рабочих и новым заявочным столбом. Разведка и здесь не дает угля, и добыча, привезенная отсюда, попала не в геологический музей, а в зоологический сад. Поднявшись к горе Жуковского, мы увидали под утесом двух песцов в коричневых летних шубках, которые лаяли на нас, как собаки. При нашем приближении песцы убежали, оставив в норе в скале своего ребенка — маленького злого щенка. С трудом матросы извлекли его из норы — щенок кусался и злобно огрызался. В борьбе ему повредили коготь на одной из лапок. Его с торжеством везут к базе. Матросы делают ему клетку из ящика и кормят доотвала. Но нрав щенка остается такой же злобный. Я видел его потом зимой в Московском зоопарке среди десятка собратьев.

Более далекую поездку вдоль побережья на юг не удалось совершить: 8 августа пришел "Персей" и вызвал нас гудками с полдороги от горы Шенрока, окаймляющей с юга ледник Емельянова. Взяв нашу береговую партию на борт, "Персей" двинулся на север вдоль побережья и, пробиваясь сквозь льды, прошел до бухты Агард-бей. Незабываемое зрелище: панорама черных утесов, чередующихся с ледниками, полощущими свои широкие языки в море; маленькие ледники ютятся на крутых обрывах и падают с них в виде изломанных ледо падов!

После короткой высадки в бухте Агард-бей, где мы под нимались на одну из вершин и изучали ее геологическое строение, "Персей" посетил угольные копи общества "Грумант" в Айс-фьорде, на западном побережье Шпицбергена. Горы западного берега нам не удалось видеть — оплошной туман закрывал и море и остров.

В Карских Воротах

В 1927 году я снова отправился на "Персее" с экспедицией Морского научного пловучего института — на этот раз вокруг Новой Земли. Плавание началось в конце августа из Архан гельска, где "Персей" ремонтировался в сухом доке после тяжелого весеннего рейса.

На рассвете 5 сентября мы подошли к южному концу Новой Земли. Я был сперва несколько разочарован: вместо больших снежных гор и ледников (они лежат севернее, в средней части Новой Земли) я увидел плоские берега с низкими обрывами утесов, множество мелких низких островов, голые холмы. И над всем этим — низкие свинцовые облака и туман.

Мы входим в Петуховский Шар (так на севере называют пролив). Гремит цепь — якорь отдан, корабль развертывается по ветру и течению. В маленькой бухточке к северу видим на селенный пункт, которого не было два года назад: две избы, самоедский чум, моторио-парусный бот. Спешим съехать на берег, чтобы найти пресную воду, но не успеваем высадиться, как сбегается все население: с десяток русских и ненцев. На берегу штук сорок пушистых собак неистово лают на Рекса — пойнтера нашего старшего механика. К людям они очень ла сковы и подходят к нам, махая хвостами.

Из разговоров с жителями становища узнаем, что Госторг построил здесь дома и сдал их в аренду партии русских кре стьян из Шенкурского уезда. Они зафрахтовали бот и приехали сюда промышлять рыбу и зверя (тюленей, моржей, медведей). Никто из них до сих пор не бывал в море, но все храбро пустились в полярные страны. Ведь они потомки тех новгородцев и поморов, которые в утлых ладьях пробирались по северным рекам и Ледовитому морю к устью Оби и Енисея.

Новые промышленники уже успели осмотреть весь южный конец Новой Земли и рассказывают начальнику нашей экспедиции зоологу И. Месяцеву, что в Карских Воротах, в Никольском Шаре на отмели лежит норвежский бот, а в нем покойник.