Сергей Цветков - Сотворение мифа

Мораль и религия скандинавского общества превыше всего ставили любовь к славе и презрение к смерти.

Глупый надеется

смерти не встретить,

коль битв избегает;

но старость настанет —

никто от неё

не сыщет защиты.

<���…>

Гибнут стада,

Родня умирает,

И смертен ты сам;

Но смерти не ведает

Громкая слава

Деяний достойных.

(Старшая Эдда. Речи Высокого)

Викинг рождался уже посвящённым богу войны:

Войне от колыбели

Я жизнь свою обрёк.

Ещё ребёнку

Мне дал Один

Смелое сердце.

(Сага об Олафе Трюггвасоне)

В течение жизни он крушил черепа врагов на разных широтах, упивался блеском награбленных сокровищ и, настигнутый стрелой или мечом, шёл на корм акулам возле какого-нибудь незнакомого берега, чтобы предаться в Валгалле яростным битвам и неистовым пирам.

«Мы поражали мечами в тот день, когда я видел сотни людей, лежавших на песке у одного английского мыса: с оружия капала кровавая роса; стрелы свистали, отыскивая шлемы… О, это было для меня такой же отрадою, как держать на коленях у себя красавицу!

…Какое же другое назначение для храброго, как не смерть в бою в числе первых? Скучна жизнь того, кто никогда не бывал ранен; надобно, чтобы люди нападали и защищались…

Мы поражали мечами в пятьдесят одной битве. Сомневаюсь, есть ли между людьми король славнее меня. С молодых лет я проливал кровь и желал такой смерти. Валькирии, посланницы Одина, называют моё имя, манят меня; иду пировать с богами на почётном месте. Часы моей жизни на исходе, но умру с улыбкой» (предсмертная песня Рагнара Кожаные Штаны).

В конце VIII века викинги вырываются из Балтийского региона и рассеиваются «по всему обширному свету», в бесстрашном желании померяться силами «со всем человеческим родом», по выражению Андерса Стриннгольма.

Поначалу их интересует только грабёж: флотилии, насчитывающие десятки и сотни кораблей, опустошают побережья, поднимаются по рекам, набрасываются на богатые аббатства, иногда осаждают города. «Мы, викинги, не спрашиваем <���…>, если хотим иметь чью-то жизнь и имущество», – говорится в одной саге. На берегу они действуют быстро и слаженно, стремясь не допустить организованного сопротивления. Население местечка, подвергшегося их нападению, предаётся мечу, немногие оставшиеся в живых обращаются в рабство. Дома, церкви и монастыри, погреба и подвалы старательно вычищаются от съестных припасов и ценных вещей. Всё, что не может уместиться на палубах драккаров, безжалостно уничтожается – скот забивается, здания сжигаются. К утру на месте оживлённого поселения остаются одни дымящиеся развалины.

Особенно страшными вторжения делаются с 837 года. Прибрежные районы Англии, Шотландии, Ирландии один за другим превращаются в безлюдную пустыню. Лондон и другие крупные города по нескольку раз подвергаются осадам и грабежам. Власти не могут организовать отпор вездесущим грабителям, а учёные мужи не знают, чем объяснить такую напасть. Остаётся вслед за Алкуином цитировать пророка Иеремию: «От севера откроется бедствие на всех обитателей сей земли» (Иер. 1:14).

Начиная с 874 года викинги переходят к территориальным захватам. Под этим годом «Анналы Ульстера» именуют норвежского конунга Олава Хвити «королём норманнов всей Ирландии и Британии». В следующем году сыновья Рагнара Кожаные Штаны впервые делят английскую землю между своими воинами. К концу IX века датская колонизация Северо-Востока Англии приводит к появлению обширной «области датского права» (Денло).

На континенте созданная Карлом Великим система береговой охраны – речные флоты и постоянные отряды сухопутной стражи, рекрутируемые из местного населения, – служила надёжным щитом от морских набегов вплоть до начала 40-х годов IX века. Но раздоры между сыновьями Людовика I Благочестивого позволяют викингам разрушить эту плотину и хлынуть вглубь королевства.

Через Сену, Луару, Гаронну они проникают в тело Франции, словно смертельные вирусы, и начинают своё разрушительное дело. Монах Эрментарий из Нуармутье (860-е годы) в ужасе описывает последствия этих вторжений: «Число кораблей увеличилось: нескончаемый поток викингов не прекращает усиливаться. Повсюду христиане становятся жертвами резни, сожжений и грабежей: викинги захватывают всё на своём пути, и никто не сопротивляется им: они захватили Бордо, Периге, Лимож, Ангулем и Тулузу. Анжер, Тур и Орлеан уничтожены, и бесчисленный флот проплыл вверх по Сене, и зло растёт во всей области. Руан лежит пустынным, разграбленным и сожжённым: Париж, Бове и Мо взяты, мощная Мелюнская крепость сровнена с землёй, Шартр занят, Эвре и Байе разграблены, и каждый город осаждён».

Другие франкские хронисты говорят о разорённых садах и виноградниках, безлюдных дорогах, заброшенных полях, поросших кустарником стенах городов, церквей и монастырей, чьи обитатели либо покинули землю отцов, либо примкнули к норманнам и поступали с соотечественниками ещё более свирепо, чем северные варвары.

Так, одно французское предание делает «самого страшного из викингов» – Гастинга (Хастейна) – крестьянином из восточной Франции (что, видимо, не соответствует действительности, хотя о его происхождении ничего не известно). Согласно хронике Дудо из Сен-Кантена, после разграбления и сожжения Парижа он возомнил себя новым «Бичом Божьим» и вознамерился увенчать свою славу взятием Рима.

В 857 или 859 году, встав во главе флотилии из 62 длинных судов, Гастинг прорывается через Гибралтарский пролив в Средиземное море и устремляется к берегам Италии. Но тут с ним приключается географический курьёз. Ветер приносит норманнские корабли в бухту Специи (Генуэзский залив), к старинному городу Луна (Луни). Оживлённый порт и громада городского собора, выступающая из-за мощных стен с высокими башнями, наводят Гастинга на мысль, что он у цели. Взять город приступом, однако, нет никакой возможности. Тогда Гастинг пускается на хитрость.

Притворившись смертельно больным, он извещает епископа Луны о своём последнем желании: принять крещение и быть похороненным в столь славном городе. Епископ спешит воспользоваться благочестивым настроением варвара и совершает над ним обряд крещения. Наутро в город являются послы норманнов со скорбными лицами. Их предводитель ночью умер, сообщают они и просят разрешения внести тело Гастинга в церковь для отпевания. Епископ и городские власти, ничего не подозревая, приказывают отворить ворота перед похоронной процессией.

Гроб с телом Гастинга, облачённого в броню и во всеоружии, ставят в соборе. Во время богослужения Гастинг внезапно выскакивает из своего «троянского коня» и рубит епископа на куски. Другие викинги, прятавшие оружие под одеждой, убивают остальных духовных лиц, знатных людей и всех, кто находится в церкви. Затем они поднимаются на городские стены и расправляются со стражей. Начинается повальный грабёж. И только сделавшись полными хозяевами города, норманны узнают, что это не Рим.