Ярослав Бутаков - Эволюция человека глазами самого человека: Антинаучно-популярная книга

Вряд ли это можно объяснить только неполнотой сохранившихся источников. Античная мысль, несмотря на весь свой материализм, была чужда абсурдных идей. Именно потому, что она была рациональна, за всю её историю так и не возникло учения об эволюции. Древние много думали над самозарождением жизни, но каждый вид представлялся им возникшим из неживой материи уже в законченном, совершённом виде – таком, каком мы его наблюдаем. Медики Александрии Египетской уже очень хорошо знали о гомологии строения тела человека и обезьян, например. Но эта близость не служила для них свидетельством общего, родственного происхождения тех и других. Общей была только та неживая материя, из которой возникли в готовом виде как люди, так и обезьяны, и все другие животные без исключения.

Не появлялось учений об эволюции и среди диссидентских течений христианского Средневековья, хотя там же разрабатывалось немало других прорывных революционных идей, например – об альтернативном геоцентризму устройстве Вселенной.

Поэтому первые натурфилософские идеи об эволюции наблюдаются не ранее эпохи Просвещения, только в XVIII веке. Сейчас даже трудно сказать, кто был пионером эволюционизма в философии. Исследователи называют разные имена: Иммануил Кант, Жорж Бюффон, Иоганн Гёте… Но внятной эволюционной концепции нет ни у одного из них, есть только её отдельные элементы, которые самими этими мыслителями не были развиты в систему.

Представляют интерес мысли Бюффона об эволюции, поскольку он был крупнейшим учёным своего времени. Жорж Луи Леклерк де Бюффон (1707—1788) прославился как эрудированный исследователь мира живых существ. С 1749 года до его кончины вышло 35 томов его сочинения «Естественная история». В ней есть и рассуждения об эволюции. Бюффон, описывая осла, доказывает, что он является никем иным, как выродившейся лошадью. Вероятность такой трансформации Бюффон переносит на другие отряды животных и рассматривает, например, возможность того, что обезьяны являются выродившимися людьми. Поскольку примеры с ослом и обезьянами не единичны в живом мире, то Бюффон задаётся вопросом, а не может ли быть такого, чтобы «все животные произошли от одного единственного, которое со временем посредством улучшения и вырождения породило все известные в настоящее время?» Но именно такой вывод и представляется Бюффону абсурдным.

Из этого небольшого пассажа Бюффона следуют два важных заключения. Во-первых, идеи эволюции в середине XVIII века уже были распространены в мыслящем обществе, поскольку Бюффон очевидным образом полемизирует с ними. Во-вторых, серьёзные учёные того времени категорически возражали против таких идей. Одним из их аргументов было сведение теории эволюции к абсурду, чем и занимался Бюффон. Идея происхождения одного вида от другого, положенная в основу природных процессов, неизбежно приводит к заключению, что все виды могли с течением времени произойти от одного родоначальника. Но именно такой логический вывод из идей об эволюции и представляется естествоиспытателю абсурдом в практическом применении. Следовательно, подталкивает к такой мысли Бюффон, эволюция не может являться основой формообразования в природе.

Один из яростных пропагандистов учения Чарльза Дарвина немецкий естествоиспытатель Эрнст Геккель (с чьими взглядами мы ещё ознакомимся) считал предтечей эволюционного мировоззрения своего соотечественника, поэта и учёного Иоганна Вольфганга Гёте (1749—1832). Основания для этого он видел в трактате Гёте «О метаморфозе растений» (1790) и в «Вопросах морфологии» (1820); последний труд содержал в себе ряд более ранних (конца XVIII века) естественнонаучных работ Гёте.

«Прежде всех, – утверждал Геккель в своей книге «Мировые загадки», – к ясному понимаю внутренней связи всех органических форм и к твёрдому убеждению в общности их естественного происхождения пришёл величайший немецкий поэт и мыслитель Вольфганг Гёте… Именно глубокие исследования в области сравнительной остеологии привели Гёте к твёрдому убеждению в единстве организации. Он увидел, что скелет человека построен по тому же типу, что и у всех прочих позвоночных – “построен по первоначальному образцу, в самых постоянных своих частях уклоняющемуся несколько в ту или другую сторону и ежедневно изменяющемуся и развивающемуся в процессе размножения”. Это превращение, или трансформацию, Гёте объясняет постоянным воздействием двух образующих сил: внутренней, центростремительной силы организма, “стремления к спецификации”, и внешней, центробежной силы, стремления к вариации, или “идеи метаморфоза”. Первая соответствует тому, что мы ныне называем наследственностью, вторая – тому, что мы называем приспособлением».

Однако, пожалуй, честь создания первой цельной философской концепции эволюции принадлежит деду Чарльза Дарвина Эразму Дарвину (1731—1802). Этот знаменитый в Средней Англии врач в 1794 году выпустил в свет трактат «Зоономия, или Законы органической жизни». В нём он развивает мысль, что все живые существа произошли от одной частицы-родоначальницы, и что в органическом мире действует естественный отбор наиболее удачно организованных и действующих особей. Правда, из идеи естественного отбора Эразм Дарвин ещё не делал вывода о трансформации видов. По его мнению, эта трансформация происходила под влиянием причин и «жизненной силы», заложенных ещё в живой первочастице. В 1803 году вышло посмертное издание его «Храма природы, или Происхождения общества», где Эразм Дарвин в поэтической форме продолжил развивать идею саморазвития живой материи от первых микроорганизмов до цивилизованного общества.

Начало XIX века стало временем, когда идея эволюции живого впервые была заимствована статусной наукой из сферы абстрактной философии. Основоположником нового научного направления был французский учёный Жан-Батист де Ламарк (1744—1829). Возможность для легального высказывания новой концепции, отвергающей идею творения, возникла после победы французской буржуазной революции, в империи Наполеона Бонапарта. В 1809 году вышла в свет книга заведующего кафедрой беспозвоночных животных при Парижском музее естественной истории «Философия зоологии». Она считается первым научным изложением эволюционного учения.

Чтобы убедить своих читателей в истинности своих взглядов, Ламарку пришлось пойти на явный подлог. Он утверждал, что виды, наблюдаемые нами в живой природе, не более чем иллюзия, вызванная нашей склонностью объединять разнородные объекты. На самом деле существует непрерывная цепь переходов между так называемыми видами, обусловленная их трансформацией. Во многом из-за этого вопиющего противоречия с реально наблюдаемыми фактами теория Ламарка не была принята в тот период большинством учёных.