Максим Культурный - Некоторые аспекты бытования современного театра в социально-культурной ситуации на примере Малого театра

В целом, ситуация в российской культуре в 1990-е годы определялась двумя основными моментами: с одной стороны, недостатком средств, что сдерживало её развитие, с другой – дальнейшим раскрепощением потенциала личности, свободой творчества и раскрытия литературно-художественного потенциала, начавшимся ещё в конце 1980-х гг.

Для культурной жизни посткоммунистической России первой половины 90-х годов были характерны тенденции, выявившиеся ещё в период перестройки. Продолжался процесс возвращения обществу имён и явлений, отторгнутых и преследуемых коммунистическим режимом. Только в одном 1993 г. состоялось несколько вернисажей художников-эмигрантов: О. Рабина, Д. Краснопевцева, И. Захарова-Росса. В Центральном Доме Художника (ЦДХ) прошла выставка работ художника А. Петрова «Танцплощадка», выполненных в манере соцарта (направление в искусстве, для которого было характерным ироническое отношение к советской действительности). В Третьяковской галерее была развернута экспозиция «Великая утопия», где было представлено более 1000 картин русского авангарда 1915—1932 гг. 6 6 Отечественная история: ХХ век. – М.: Агар: Рандеву-АМ, 1999. с. 485. Выходили труды русских религиозных философов: Н. Бердяева, В. Соловьева, В. Розанова, книги писателей-эмигрантов: С. Довлатова, Саши Соколова. Продолжалось открытие зарубежной культуры, были изданы учебники по истории России Н. Верта, Д. Хоскинга, работы представителей западной общественной мысли Р. Пайпса, Ф. Ницше, А. Шопенгауэра, З. Фрейда. Активно происходило осмысление возвращенных культурных ценностей.

В целом, последнее десятилетие ХХ века прошло под знаком возвращения художественных произведений, ранее недоступных или малодоступных российским гражданам. Этому способствовало и бурное развитие частного книгоиздания. На прилавках появились ранее запрещенные произведения выдающихся русских писателей, поэтов, мыслителей – А. Ахматовой, М. Цветаевой, П. Васильева, В. Набокова, М. Булгакова, А. Солженицына, И. Бродского, В. Максимова и многих других. Российские читатели получили возможность познакомиться с произведениями мировой литературы, которые раньше в стране не издавались. Новые газеты и журналы были рассчитаны на самые разные вкусы. Огромную работу по сохранению культурного наследия, возвращению утраченных в разные годы произведений отечественного искусства проводил Российский фонд культуры. 7 7 Новейшая отечественная история: ХХ век: Учебник. / Под ред. Э. М. Щагина, А. В. Лубкова: В 2-х кн. – М.: ВЛАДОС, 2004. Кн. 2. с. 404—405.

Процесс переосмысления прошлого проявился во всех областях средств массового воздействия на российское (тогда ещё советское) общество. Всё началось в конце 1980-х гг. с телевизионных передач, появлявшихся на Первой программе (а их и было-то тогда лишь 3—4, а во многих городах страны – и вовсе две) и приковывавших миллионы советских людей (которые ещё не осознали, что они уже перестают быть советскими) к экрану. Их сюжеты были самыми разными – Сталин, Ленин, Брежнев, коллективизация, репрессии, застой… Император Николай II казался чуть ли не ангелом, случайно попавшим в этот ряд. Однако… из этого ряда он не выпал.

Тема жизни и смерти последнего российского императора стала животрепещущей для массового зрителя. Однако он не воспринимал её как тему самостоятельную: для него Николай II был в первую очередь жертвой большевиков, поэтому Николай и его семья изначально были обречены стать дочерним феноменом гораздо более мощного феномена Ленина. Феномен Ленина существовал и до этого, но это был феномен-символ, олицетворявший светлый и заведомо положительный образ. Теперь же феномен Ленина поменял цвет, вектор притягательности, но в то же время ничуть не ослаб, не исчерпал себя – напротив, он усилился за счёт взращивания вокруг себя новых, дочерних феноменов – Троцкого, Зиновьева, Инессы Арманд, «денег на революцию» и последнего Романова.

Николай и его семья не всё время оставались лишь тенью ленинского феномена. Несколько факторов сыграли свою роль. Одним из них стало провозглашение суверенитета России в июне 1990 года, а значит – поворот к истокам Российской Государственности. Теперь уже на Втором канале (ставшем каналом «Россия») замелькали триколоры, двуглавые орлы и чёрно-белые фотографии последнего Романова. Народу «объяснили», что Россия была и раньше, что не всегда существовал СССР, и что символом этой самой «России забытой и неизвестной» аж до 1917 года был не кто иной, как царь – Романов Николай Александрович 1868 года рождения. Вот тут-то феномен Романова и отделился от ленинского, пускаясь в самостоятельное плавание. Основной маршрут этого плавания был предопределён изначально – из ямы в окрестностях Свердловска – в Петропавловский собор Санкт-Петербурга. Но для этого необходимо было пройти длительную процедуру регистрации в книге преступлений большевизма, а также обязательного обсасывания жадным до сенсаций обывателем нюансов гибели последнего русского царя.

Однако не всё было так мрачно. В бочку дёгтя нужно было добавить ложку мёда. Ложка была заменена поварёшкой, вылившей в 1990 году на массового зрителя фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли» 8 8 Новая Российская Энциклопедия. – М.: Энциклопедия, 2004. с. 821. . Фильм ознаменовал собой полное разочарование и отрицание идей коммунизма и явился своеобразным антиподом «Падения династии Романовых», снятого в 1927 году: Ленин и Николай II в нём поменялись местами, положительный герой стал отрицательным и наоборот, а менять сюжет необходимости не было – режиссёр лишь поменял цвет антуража с грязно-серого на молочно-белый в сочетании с розовым. Так Россия узнала о том, что теперь всё нужно сравнивать с 1913 годом, причём в пользу того самого «тринадцатого года».

Феномен Николая расцветал, вовлекая в свой круг всё новых и новых участников. Писались книги, публиковались мемуары тех, кто по тем или иным обстоятельствам не имел непосредственного отношения к последним Романовым, но знал того, кто был рядом – типичным примером является «Детство императора Николая II» Ильи Сургучёва, 9 9 Сургучёв И. Детство императора Николая II. // Наука и жизнь. – 1997, №12. основанные на устном (!) рассказе полковника В. К. Олленгрэна, мать которого в 1878 году была приглашена воспитывать сыновей Александра III – Николая и Георгия. Но если в этой статье есть хотя бы исторические основы, то многие «романы» и «рассказы» можно сразу же отнести к жанру ненаучной фантастики.

Игровое кино также подключилось к развитию нового явления культуры. Однако, в отличие от литературы и публицистики, серьёзных работ здесь было мало. Исторический мотив был заявлен в сложном по конструкции фильме режиссёра Карена Шахназарова «Цареубийца» (1990) с М. Мак-Дауэллом в главной роли, получившем главный приз Белградского кинофестиваля. Тему продолжил Глеб Панфилов, снявший в 2000 году нашумевший фильм «Романовы, венценосная семья», в котором режиссёр довольно удачно совместил жанр семейного романа с трагической историей последних месяцев жизни последнего российского императора. И, наконец, конечно же, «Сибирский цирюльник» Никиты Михалкова (1998), на основании которого, собственно, не только современные россияне, но и жители всего мира представляют себе императорскую Россию.