Михаил Шипицын - Знакомство с Раем Джона Мильтона

Я поминаю мою поздно повитую святую

Принесённую мне как Альцеста из могилы,

Которую великий сын Джова отдал счастливому мужу,

Спасённую от смерти силой, пусть бледной и слабой.

Моя, как та, которую омытую после рождения ребёнка,

Очищение в древнем законе спасло,

Такой, ещё раз мне доверено лицезреть

Весь образ её на небесах, без границ,

Пришедшая вся в белом, чистом как её сознание:

Её лицо под вуалью, но для моего взора

любовь, сладость, добро её личности светились

Так ясно, как чешуя плотвы, только ещё более ярко.

Только, о! лишь только она попыталась меня обнять,

Я проснулся; её след простыл; и день принёс обратно мою ночь.

(перевод Арк. Штейнберга)

Methought I saw my late-espoused saint

Brought to me, like Alcestis, from the grave,

Whom Jove’s great son to her glad husband gave,

Rescued from Death by force, though pale and faint.

Mine, as whom washed from spot of child-bed taint,

Purification in the old law did save,

And such, as yet once more I trust to have

Full sight of her in heaven without restraint,

Came vested all in white, pure as her mind:

Her face was veiled; yet to my fancied sight

Love, sweetness, goodness in her person shined

So clear, as in no dace with more delight.

But, oh! as to embrace me she inclined,

I waked; she fled; and day brought back my night.

(текст стихотворения цитируется по The Complete Poetry and Essential Prose of John Milton )

Восемь лет прошло перед тем, как Мильтон заключил брак в третий раз. После своего бегства от преследований нового режима Реставрации в Бартоломью Клоуз, Мильтон вернулся в 1664 обратно в Лондон и поселился в доме на Джуин Стрит, где он отметил свой брак с Елизабет Миншул, дочерью мистера Роберта Миншула из Вистастона, около Нанвич, в Чешире. Мильтону было 56, его супруга была на тридцать лет младше его. К тому времени его старшей дочери минуло 18, средней – 16. После заключения брака Мильтон переехал в дом на Банхил Филдз. В 1665 году Лондон постигает эпидемия холеры и Мильтон с семьёй спасаются бегством в свой летний дом в Чалфонте, что в Бакинхамшире. К этому времени он закончил, или почти закончил работу над рукописью к «Потерянному Раю».

Переждав холеру в относительной безопасности, Джон Мильтон вернулся в Лондон, в свой дом на Банхил Филдз, где его настигла смерть 8 ноября 1674 года. Его останки были погребены рядом с его отцом в капели церкви Святого Жильса, что в Криплгэйт.

Наиболее ранние упоминания о намерении Мильтона писать эпическое произведение можно проследить обратно к его путешествию по Европе. В продолжении восьми или десяти лет после этого тема возникает в сознании поэта и вдохновляет его к написанию. Ранняя попытка была задумана как драма. Довольно удачно то, что такая форма была оставлена достаточно скоро, так что ему не пришлось сетовать о потерянном времени. Законченный манускрипт «Потерянного Рая» был передан в руки другу поэта Элвуду в Чалфонте перед тем, как Мильтон решил вернуться в Лондон после эпидемии холеры в 1666 году. В 1667 году «Потерянный рай» был опубликован. К этому времени большая часть «Обретённого Рая» была также завершена во время пребывание в Чалфонте и избежала горестной участи многих документов, сгоревших в знаменитом пожаре Лондона 1666 года. В 1671 году первое издание «Обретённого Рая» увидело свет.

По мнению Мильтона, более ранние части Писания нашли своё воплощение в более поздних. «Потерянный Рай» не основан на истории создания как таковой, поэма покоится, в согласии в богословием семнадцатого века, на Писании как одном целом. Во времена Мильтона Библия воспринималась как сокровище, которое было потеряно и обретено вновь. Библии принадлежала особая ценность: вера, которая порождалась от соприкосновения с ней, была простой, серьёзной и неизменной. Именно через Библию поэт принял своё божественное крещение – крещение, которое было возобновлено и углублялось день ото дня. Его эпическая поэма и предстаёт перед читателем в этом виде, – не как военная или романтическая история, но как религиозное и богословское признание.

Сатана не является главным героем «Потерянного Рая», как считают многие критики. Важнейшее место не принадлежит и Адаму – это место занимает Мессия. В этой связи необходимо признание того, что для сохранения симметрии, которая была задумана Мильтоном для Мессии как главного героя, необходимо было добавление «Обретённого Рая», завершающего «Потерянный Рай». «Потерянный Рай» сам по себе представляет читателю эпические элементы конфликта, страдания, отмщения; однако же персонаж, который задуман именно как воплощение этих идей страдания и триумфа над ним, не занимает должного ему места в тех сценах, развивающихся перед читательским внутренним взором. Необходимо следовать за ним из одной поэмы в другую, чтобы узреть его в надлежащем контексте более широкой картины и более охватывающих событий.

Ангелы, которых читатель встречает в Писании, похожи на людей, однако в то же время они более эфемерны: они парят в воздухе, проходят сквозь огонь, проникают в тюремные казематы, оставаясь непроницаемы для физической материи. Так же и их места пребывания не поддаются человеческому восприятию. Библия одалживает поэту как свою главную тему, так и форму выражения, в которой читатель имеет возможность представить себе как может выглядеть рай или ад. Небеса Мильтона описывают перед читателем землю, но его земля становится возвышенной и более эфемерной в своём величии, покрытая более сверкающей, всеобъемлющей и мистической красотой. Его ад соединяет между собой тёмные и ужасные тени, которые могут встретить читателя в реальном мире, но темнота ада выглядит темнее, а ужасы ада оказываются более ужасными, чем в действительности. Лишь воображение, достигшее высшей степени самоосознания, способно добиться такого успеха в описании подобных тем.

В отношении множественности других персонажей, можно задаться вопросом, сколько персонажей было бы достаточно для такого рода эпопеи. Среди многочисленных положительных персонажей на небесах, среди не менее представительных отрицательных лиц в аду, – нюансы в разработке характеров просто впечатляющи. Абдиель не выглядит как клон Габриеля, так же как и Михаил не является копией Рафаеля; разница между Молохом и Белиалем, между Маммоном и Бельзебубом впечатляет. Все персонажи имеют возможность выразить своё мнение. Сам Сатана – в силу своего непревзойдённого интеллекта, своей сердечной гордыни, своей силы воли – занимает особое место, в стороне от остальных и над всеми. Он – непревзойдённый настолько, что охватывает читателя чудесными чарами на протяжении первых строф поэмы. Однако это очарование быстро испаряется. По мере драматического развития, сочувствие к его судьбе уступает место чувству отвращения и отстранённости. Должно также помнить, что усилия Сатаны не прошли незамеченными. Для ума, который затронут его моральным злом, становится естественным и само собой разумеющимся, что то сопротивление, которое Великий Господь не пресёк на корню, является тем сопротивлением, которое сильнее чем Его власть.