Игорь Додонов - Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков

В сущности, первоначально группа Ланца должна была обеспечить сосредоточение в районе Харькова танкового корпуса СС, а затем вместе с ним нанести контрудар по наступающим войскам Красной Армии. В директиве от 31 января 1943 года командующий группы армий «Б» довольно бодро приказывал подчинённым ему силам:

«2. Задача группы армий «Б»: прикрывать фланги групп армий «Дон» и «Центр» и задержать продвижение противника на линии Оскол, Сейм.

Эта задача может быть выполнена только при твёрдой воле, большой изворотливости командования и при использовании любой возможности для перехода в наступление на отдельные, прорвавшиеся вперёд группы противника. Об этом известить всё командование и части до наименьшего подразделения» [20; 31].

В общем, несмотря на всю критичность ситуации, фон Вейхс, подобно своему «коллеге» и «соседу» Манштейну, не терял головы и присутствия духа. Правда, если последнему эти обстоятельства (вкупе с другими факторами, конечно) помогли, то первому – не очень, ибо положение группы армий «Б» к концу января – началу февраля 1943 года было всё-таки более тяжёлым, чем у группы армий «Дон».

Авиационную поддержку групп армий «Дон» и «Б» обеспечивал 4-й воздушный флот под командованием генерал-полковника Вольфрама фон Рихтгоффена. В состав 4-го воздушного флота входили 4-й и 8-й авиакорпуса и так называемое авиакомандование «Дон», преобразованное 17 февраля 1943 года в 1-й авиакорпус. Боевые действия немцев в районе Харькова обеспечивали с воздуха 4-й авиакорпус и авиакомандование «Дон» (1-й авиакорпус). Разграничительная линия между этими двумя воздушными соединениями проходила как раз в районе Харькова. Район к северу от города был в «сфере компетенции» авиакомандования «Дон» (1-го авиакорпуса), район южнее Харькова и Донбасс прикрывался 4-м авиакорпусом [19; 378], [20; 31– 32].

В связи с тем что войска Воронежского фронта, которые должны были наступать на Харьков, в конце января ещё были задействованы в ликвидации вражеских группировок, окружённых в ходе Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операций, начать операцию «Звезда» 28 января 1943 года, как того требовала директива Ставки ВГК № 30022 от 23.01.1943 года., абсолютно не представлялось возможным. Поэтому её начало было перенесено на 1 февраля [48; 92]. Забегая вперёд, скажу, что и 1-го числа наступление начать не удалось. В реальности 69-я и 3-я танковая армии Воронежского фронта начали наступать только 2 февраля, а 40-я армия ещё спустя сутки, т.е. 3 февраля. В этот же день нанесла удар в направлении Курска 60-я армия И.Д. Черняховского [7; 310], [10; 111], [29; 420].

И прежде чем начать разговор непосредственно о боях за Харьков, хотелось бы затронуть следующий вопрос. Численно войска РККА, наступавшие на Харьков, значительно превосходили противника (без учёта прибывающих эсэсовских соединений – минимум в 5 раз). Однако предостерегаю читателя от мысли, что воевали мы не умением, а числом. Подобные «напевы» – постоянный лейтмотив мемуаров немецких вояк (того же Манштейна), что и понятно – оправдываться за поражение в войне как-то надо было. Вот и придумали знаменитую «тройчатку»: русские дороги плюс русские морозы плюс русское численное превосходство. Причём в 1941 – 1942 годах ни то, ни другое, ни третье не мешало немецким генералам одерживать убедительные победы над русскими. Но и 1941 год закончился для немцев провально, и 1942-й. И вот тут самолюбие «классических» вояк (через одного с «фон» в фамилиях) никак не могло пережить того, что разбили их «лапотные Иваны», которые «от сохи» да ещё и «расовонеполноценные». Чтобы их, «правильных», «фонистых» да «полноценных», передумали эти «унтермэнши»! Да ни за что! Ясно – всему виной дороги, морозы и плодовитость этих «недочеловеков», позволяющая им выставлять «в поле на сечу» просто-таки неисчислимые орды (так что рука немецкого бойца колоть уставала, а там уж, сами понимаете…).

С немцами ясно. Их мотивы понятны. Однако старательно «подпевают» им современные российские «объективные» историки. И процитируют немецких мемуаристов старательно (именно те места из их писаний, где говорится о большом численном превосходстве русских), а потом от себя ещё и добавят, что эти малочисленные немцы ведь ещё и предыдущими боями были так измотаны, так измотаны. И кажется, что измотали-то их какие-то орки или гоблины из пещер, с которыми они и сражались геройски, а уж только потом появились свежие орды русских.

Так вот, господа «объективные» историки, то, что немцев, в итоге, там-то и там-то оказалось меньше, и они к тому же были так измотаны, – это и есть следствие русского (советского) военного искусства. Советская сторона превзошла немецкую в стратегии, оперативном искусстве и тактике. А непосредственно на поле боя наши солдаты и младшие командиры проявили не меньше, а больше воинских умений и мужества. Эти же «фоны» во главе со своим «бесноватым ефрейтором» попросту довоевались. Вот и признайте это, господа «объективные» историки.

Возвращаясь от общих рассуждений непосредственно к операции «Звезда», надо отметить, что проблем у наступающих на Харьков советских войск было немало.

Начнём с того, что войска Воронежского фронта начинали третью наступательную операцию подряд, без какой-либо оперативной паузы и отдыха. Более того, предыдущая наступательная операция не была ещё, по существу, завершена, и на уничтожение окруженного в её ходе врага требовалось отвлечение значительных сил.

Были ли в такой ситуации советские войска измотаны? Можно и так сказать. Были потери, была чисто физическая и моральная усталость людей. Уравнивало это нас с немцами? В какой-то степени да. Так почему же «объективные» историки говорят только об измотанности немцев?

Командарм-40 К.С. Москаленко в своих мемуарах коротко говорит об указанных выше трудностях при подготовке наступления на Харьков, имея в виду конкретно 40-ю армию:

«В связи с этим следует вновь подчеркнуть, что 40-я армия играла важную роль в зимних операциях Воронежского фронта. Отчасти это объяснялось тем, что она располагалась в центре оперативного построения фронта. Поэтому, например, в Острогожско-Россошанской операции левого крыла фронта именно ей было «с руки» осуществлять совместно с 3-й танковой армией окружение противостоящей группировки и одновременно правым флангом обеспечивать отражение возможного контрудара противника со стороны Воронежа. По той же причине и при проведении Воронежско-Касторненской наступательной операции правого крыла фронта участие 40-й армии в окружении и разгроме 2-й немецкой армии носило решающий характер.

Легко представить, что такая напряжённость (выделено мной – И.Д.) накладывала большую ответственность в первую очередь на меня как командующего армией, на её Военный совет и штаб» [29; 417].