Майкл Бейджент - Запретная археология

Такие прочные убежища стационарны, они не могут перемещаться вместе с кочующим племенем. Следовательно, племя должно оставаться на одном месте, должно одомашнивать животных и выращивать урожай, чтобы обеспечивать себя едой. Чтобы покрывать потребности в еде оседлого населения, члены общины должны развивать специализацию труда и стремиться производить продукт в излишке, дабы обменивать его на те товары и продукты питания, которые не могут вырастить или изготовить сами. Они должны установить правила пользования землей и собственностью, должны собираться вместе, чтобы оказывать друг другу помощь, защищать себя и торговать. Такая культура, построенная на принципах взаимной поддержки, защищенная от природных стихий надежными убежищами, а от голода – эффективно налаженным производством продуктов питания, является наилучшим способом выживания для человеческих существ в условиях недружелюбной, а подчас и враждебной среды.

Где же могли развиться эти культуры? Надо полагать, там же, где всегда развивались культуры: в плодородных низменностях с умеренным климатом, по берегам рек, дающих воду и возможность сообщения. В особенности культуры могли возникать в районах дельт, там, где эти реки впадали в море. Разумно предполагать постепенное возникновение культур городского типа в таких местах за 60 с лишним тысяч лет последнего ледникового периода.

Небольшие суденышки, несомненно, были часто используемым транспортом уже в стародавние времена. Изображения рыб, обитающих глубоко в море, таких, как дельфины и киты, находимые в древних пещерах, свидетельствуют о вероятной мореплавательской деятельности. То, что такая технология была, очевидно, доступна в очень ранние времена, подтверждается данными о том, что уже, возможно, 40 тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии использовались лодки, способные находиться в открытом море в течение дней.

К несчастью, эти широкие речные долины, где, вероятнее всего, и развивалась культура, никогда не бывают очень высоко над уровнем моря: сегодняшняя долина Инда, к примеру, простирается почти на 450 миль, прежде чем превышает 300 футов в высоту; долина Миссисипи тянется примерно на 550 миль; большая часть западного побережья Франции возвышается менее чем на 300 футов над уровнем моря.

На пике последнего ледникового периода – около 24—14 тысяч лет до н. э. – в шапках льда оказалось сосредоточено столько воды, что в мировом масштабе, как было подсчитано, уровень моря понизился более чем на 400 футов. К концу ледникового периода – примерно 7 тысяч лет до н. э. – море вернулось и восстановило свой прежний уровень, доходя примерно до нынешних береговых линий, что указывает на повышение уровня на 400 футов.

Надо полагать, что с возвращением моря любые древние приморские поселения должны были оказаться далеко в море на континентальном шельфе, залитые водой. Доказано, что большая часть современного континентального шельфа у побережья Соединенных Штатов была сушей около 9 тысяч лет до н. э. Рыбаки, тралившие морское дно, добывая гребешков и других двустворчатых моллюсков, находили зубы вымерших мастодонтов или мамонтов даже в 190 милях от побережья, дальше Кейп-Кода. Их находили на глубине до 400 футов. Также находили останки лошадей, тапиров, мускусного овцебыка и гигантского лося. Зубы мастодонта находили и в Японском море на глубине в 300 футов.

Во многих разных местах неподалеку от Атлантического побережья Соединенных Штатов, на глубине почти в 300 футов, обнаруживали ракушки мелководных устриц, обыкновенно встречающихся в приливных эстуариях или лагунах. Радиоуглеродный анализ показал, что их возраст может насчитывать до 9 тысяч лет до н. э. Эти данные указывают на ту скорость, с которой поднималась вода, свидетельствуя об очень быстром повышении уровня моря с этого времени. Ведь к 7000 г. до н. э. моря стабилизировались, а это означает, что за предшествовавшие 2 тысячи лет должно было произойти повышение уровня моря на 300—400 футов.

Также находили и растительность; рыбаки и океанографы поднимали на поверхность древние веточки, семена, остатки пыльцы и торфа. Углеродный анализ показал, что они тоже ушли под воду около 9 тысяч лет до н. э. Ученые также обнаружили свидетельства погружения под воду береговых линий, песков и залежей торфа. Все эти свидетельства привели их к выводу, что 13 тысяч лет до н. э. континентальный шельф Соединенных Штатов являлся обширной прибрежной равниной, населенной разными формами жизни и покрытой лесами. Но после 9000 г. до н. э. он превратился в морское дно.

Нанесение на карту массивов суши земного шара в момент их максимальной величины на пике ледникового периода выявило подлинный масштаб дополнительной суши, доступной в то время. Австралия, Новая Гвинея и Тасмания были одним континентом; Филиппины, Суматра, Борнео и Ява соединялись все вместе с массивом суши континентальной Азии. Обширные территории суши простирались на 100 миль к югу от оконечности Южной Африки, а между Сибирью и Аляской имелся сухопутный проход, причем свободный от ледников (в то время как Канаду и север Соединенных Штатов покрывал лед высотой в милю). В Европе не существовало Северного моря, а большую часть суши покрывала шапка льда толщиной в милю. Широкие равнины простирались от нынешнего Ла-Манша в глубь Атлантического океана.

Интригующими оказались исследования по району Средиземного моря: огромные орошаемые равнины с умеренным климатом простирались на целых 120 миль от сегодняшнего побережья Туниса; Мальта соединялась с Сицилией; равнины также обыкновенно проходили вдоль всего побережья Испании, Франции, Италии и Греции, где многие из островов оказывались соединенными. Но самым удивительным из всего – о чем раньше и не подозревали – было существование обширной плодородной равнины, пересекаемой многочисленными реками, в верхней половине Адриатического моря, которая пролегала почти на 200 миль к югу от Венеции. Считают, что это была самая плодородная местность в регионе, сосредоточившая, должно быть, огромное население, чьи останки теперь покоятся под толщей морской воды на глубине в сотни футов. Разумеется, практически невозможно вести поиски останков этих поселенцев.

Нельзя переоценить последствия этого всемирного наводнения, вызванного таянием льдов, и перемены, которые оно, вероятно, принесло любым развивающимся культурам. Воспоминания об ужасе, связанном с его разрушительным действием, должны были войти в культурную память народов, там обитавших, и передаваться через поколения в виде легенд и мифов. Распространение по всему миру легенд о Великом потопе вполне могло быть отголоском этого события в коллективной народной памяти.