Валерий Чумаков - Русский след. История Нобелевской премии

Еще в 1863 году Людвиг передал Оружейной комиссии военного министерства проект автоматического стрелкового «мультипликатора». В пояснительной записке изобретатель писал, что новое оружие «…дает возможность в течение 10 секунд выпускать до 104 пуль по известному направлению, причем пули разлетаются в стороны, не перелетая через цели известных размеров… Действие этого прибора можно сравнить с действием картечи». Однако тогда представители комиссии не поверили в новый проект, а Людвиг настаивать не стал: у него и без того было много дел. Не до пулеметов…

В 1866 году граф Милютин послал члена Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления (ГАУ) полковника Александра Павловича Горлова и делопроизводителя Оружейной комиссии поручика Карла Ивановича Гуниуса в загранкомандировку в США. Перед ними была поставлена задача изучения передового опыта американских оружейников – применения в мало калиберном оружии патронов с металлической гильзой.

Как и новые пушки, новые ружья заряжались таким «готовым» патроном с казенной части. Для стрелкового оружия это была самая настоящая революция. В отличие от старой системы, когда на зарядку, состоявшую из засыпки пороха, забивания пыжа, закладки пули, уходило довольно много времени, новый патрон закладывался почти моментально, что, естественно, сказывалось на скорости ведения стрельбы.

Новые виды заряда подразумевали новые оружейные системы. Кроме винтовок, Горлов и Гуниус присмотрели еще одну интересную новинку – «картечницу», или, как писалось в официальных документах, «скоростную пушку» системы американского доктора Ричарда Дж. Гатлинга.

Внешне она напоминала собой небольшую пушку, у которой вместо одного широкого ствола был вращающийся с помощью рукоятки блок из нескольких стволов узких. Патроны засыпались в специальный лоток, откуда, под действием собственной тяжести, уже скатывались в патронник. Стрелять картечница начинала, когда стрелок начинал вращать ручку, а скорость стрельбы достигала 300 выстрелов в минуту.

Свою картечницу Гатлинг запатентовал еще в 1862 году, и она уже успела проявить себя с весьма неплохой стороны во время Гражданской войны в США. Россиянам мелкокалиберная скорострельная пушка понравилась, о чем они и сообщили изобретателю.

Картечница Гатлинга

Год спустя, осенью 1867-го, в Россию прибыл личный представитель Гатлинга, господин Бродвель. С собой он привез несколько шестиствольных картечниц калибра 0,5 (12,7 мм). Испытания из-за перегрева стволов и общих недостатков конструкции завершились неудачей, однако российского военного министра заинтересовала сама идея скоростной ружейной стрельбы, и он поручил капитану Загоскину изучить систему более подробно.

К тому времени Нобели организовали на своем заводе курсы для слушателей артиллерийской академии, на которых молодые артиллеристы изучали орудия, что называется, на практике. Тут же было образовано нечто типа конструкторского бюро, в котором нобелевские инженеры создавали новые, экспериментальные виды оружия. На базе этого бюро Загоскин и разработал первый российский пулемет. У него было восемь стволов, рассчитанных на 6-линейный [13] Линия – в русской армии – стандартная величина для измерения калибра. 1 линия («большая») = 1/10 дюйма = 2,54 мм. (15,24 мм) патрон.

Таких картечниц на заводе Нобелей собрали 8 штук. Технология была отработана, оружие получилось надежным, но Людвиг, в котором расчетливость и спокойствие непостижимым образом уживались с унаследованным от отца невероятным стремлением усовершенствования всего и вся, решил сделать новую автоматическую пушку еще лучше. Поручил он это молодому инженеру Владимиру Барановскому.

Через два года инженер представил на суд первый успешный образец своей картечницы. По тем временам это была легчайшая в мире скорострельная 6-ствольная пушка: вместе с лафетом и полным боезапасом она весила около 140 килограммов (против 538 килограммов картечницы системы Гатлинга). Правда, боезапас у пушки Гатлинга был в 10 раз больше и составлял 2572 патрона, зато 216 патронов в системе Барановского не сыпались в патронник абы как, а заряжались в специально для этого придуманный магазин. В результате осечки у нового оружия случались значительно реже. Обслуживающий расчет Барановскому удалось сократить с 7 человек (у Гатлинга) до 3 – стрелка, подносчика патронов и ездового. При этом дальность стрельбы была почти фантастической: полтора километра.

На «смотре митральез», как на французский манер называли ранние пулеметы, устроенном египетским хедивом, турецким правителем страны, картечница производства нобелевского завода была признана лучшим образцом. Картечницы Барановского завод Нобелей поставлял для российской армии до тех пор, пока их не сменил знаменитый пулемет системы Хайрема Максима.

Но все это уже касается почти исключительно Людвига. Роберт и Альфред в начале 1860-х, убедившись, что у брата все идет нормально и их помощь больше не нужна, занялись каждый своим делом, тем, что ему ближе.

Среди братьев Нобель Роберт, будучи старшим, казался младшим. Он даже женился значительно позднее Людвига, в 1861 году. Вместе с женой, которой Россия активно не нравилась, он переехал в Гельсингфорс, как шведы называли Хельсинки, где двумя годами позже у них родился первенец, которому при крещении дали имя Яльмар Иммануэль.

Роберт Нобель

Эммануил Нобель совершенно правильно определил в своем старшем сыне Роберте склонность к спекуляции. Обосновавшись в Финляндии, тот занялся делом абсолютно новым не только для него, но и для всего человечества, которое должно было принести ему и его семье процветание и финансовое благополучие. Оно его и принесло, поначалу, правда, чуть не разорив…

За тридцать лет до этого, в 1830 году, барон Карл Рейхенбах выделил из дегтя бука первый парафин. Решив изучить этот деготь более подробно, он через некоторое время получил из него горючую жидкость. Пропитанный ею фитиль горел спокойным пламенем, давая мало копоти и много света. Жидкость эту барон назвал фотогеном , что в переводе с греческого как раз и означало «рождающий свет». К концу десятилетия фотоген уже производился на нескольких небольших заводах в Бургундии, Англии и Германии. Производили его из торфа и горючих сланцев. В 1850 году немец Вагенман описал способ получения фотогена из бурого угля. При этом наряду с фотогеном получалась еще и более тяжелая, но тоже хорошо горевшая жидкость, которую Вагенман назвал соляром – «солнечным веществом».