Борис Жолус - Мир глазами военно-морского гигиениста

Как известно, адъюнктура готовит научно-педагогические кадры. Большая часть выпускников остаётся работать на собственной или другой кафедре, некоторая часть направляется в научно-исследовательские учреждения, подразделения академии, в военно-медицинские институты, факультеты. Считается, что оставленный на кафедре адъюнкт заслужил доверие коллектива и получил карт-бланш на долгую продуктивную перспективу.

Моё распределение после адъюнктуры было удачным: на кафедре образовалась вакансия преподавателя, начальник и коллектив не возражали против такого сотрудника, диссертация выполнена и сдана в учёный совет досрочно. Мой предшественник по адъюнктуре (Ш-й Ю.К.) не успел завершить диссертационный труд, и это послужило основанием для направления его «на усиление» профильной кафедры Нижегородского (Горьковского) военно-медицинского факультета – теперь он принадлежит Федеральной пограничной службе. Диссертация им защищена через несколько лет после окончания адъюнктуры.

Фото 16. Преподаватель кафедры ВМРГ майор медслужбы Б.И. Жолус (1979)

Важным событием, идущим в связке с окончанием адъюнктуры, являлась постановка в очередь для получения квартиры. Те офицеры, которые выполнили план адъюнктской подготовки и планировались к оставлению на кафедрах академии, имели право подавать рапорт на жилье ещё до приказа о назначении в постоянный состав. Причём, если в адъюнктуре выпускалось в год 25 человек, то время подачи рапорта играло значительную роль в очереди на квартиру.

Все это понимали и старались быстрее завершать все формальные дела, чтобы в первых рядах стать в очередь жилищной комиссии академии.

В 80-е годы в Ленинграде военнослужащим выделялось большое количество квартир. Велось грандиозное жилищное строительство, а основными районами массовой застройки являлись районы Гражданки и Ржевки-Пороховых. Многие очередники получали жилье в течение года.

Конечно, выбора у новоселов особого не было, но получить быстро в Ленинграде квартиру считалось счастьем. С момента горбачевской перестройки проблема жилья для военнослужащих только ухудшалась и достигла к концу XX века катастрофического уровня.

Моя первая в жизни собственная двухкомнатная квартира на Пороховых была получена через год после адъюнктуры. Конечно, это было счастьем для всей семьи. Мы покидали общежитие на Литейном-26, где проживали пока я был слушателем и преподавателем. Из памяти не уходит коридор на 17 комнат (54 жильца), одна кухня на всех, отсутствие горячей воды, убогий туалет и т. д. Почтальоны называли общежитие двух академий (еще и артиллерийской) «дурдомом» не только за почти 600 комнат, отсутствие лифта, но и за неразбериху в нумерации комнат.

Новостройки 80-х годов – это недоделанные квартиры, например, без унитаза, грязные с неубранным строительным мусором дворы (о детских площадках строители и не помышляли), проблемы с городским транспортом. Но советский человек все равно был счастлив собственной квартире.

Моя самостоятельная педагогическая деятельность была прервана на первом же ее году. Весной 1980 года по приказу начальника академии я был включен в состав приемной комиссии. Комиссию всегда возглавляет начальник академии, но создается аппарат ответственного секретаря (1980 г., К-о В.А.).

В комиссии имеется направленец по комплектованию факультетов подготовки врачей (ФПВ) и отвечающий за отбор личных дел на факультет руководящего медицинского состава (ФРМС). Мне была выделена роль дублера ответственного по комплектованию ФРМС. Обязанности были несложными, но требовали чёткости в оформлении всех характеризующих кандидатов документов.

Памятной страницей работы в комиссии осталась ситуация с моим однокашником (М-й В.И.). Он – начальник медицинской службы подводной лодки – подал рапорт на I факультет (ФРМС) по специальности «хирургия». Такой ход дела допускался. Однако у однокашника «хромала» 5-я графа – национальность – еврей.

Все мои просьбы, обращённые к ответственному секретарю, допустить к экзаменам этого кандидата окончились безрезультатно. Ни то, что он долго служил Родине на подводной лодке (дизель-электрические подлодки в то время «не вылазили с морей»), ни то, что его отец брал Берлин в Великую Отечественную войну, не были аргументами. Решения партии в кадровых вопросах были незыблемыми. Более того, и мне было указано на то, что я неправильно понимаю политику КПСС.

Моя работа в приёмной комиссии вскоре также была прервана. Начальник кафедры В.Г. Чвырев вызвал и сообщил: «Вы командируетесь в Антарктиду». Кем и зачем – я должен был узнать в Научно-исследовательском институте Арктики и Антарктики (ААНИИ) в Ленинграде и на собеседовании в Москве. С одной стороны, деваться некуда – офицер; с другой, предполагал, что это может быть ответственным заданием. Кроме того, рассматривалась материальная выгода, ведь на обустройство новой квартиры требовалось немало денег – ремонт, мебель и т. д.

В ходе подготовки к 26-й Советской Антарктической экспедиции выяснилось много интересных вопросов.

Во-первых, в ААНИИ требовалось представить программу исследований, которая не входила в план института, т. е. я им был не нужен, а институт всего лишь выполнял заявку Министерства обороны на участие в экспедиции одного военного врача-исследователя.

Во-вторых, в Москве в Генеральном штабе меня принял пожилой генерал-майор, попросил рассказать биографию, спросил, какие я выписываю газеты, и пожелал успешной работы в науке.

Таким образом, моё участие в экспедиции оказалось для меня неожиданным, неясным. Позднее стало известно, что один из преподавателей кафедры общей и военной гигиены (ОВГ), желавший стать доктором наук, решил выполнить исследования в экстремальных условиях.

Для этого им с помощью руководства кафедры и академии была проведена работа, и Министерство обороны получило на 5 лет место специалиста-исследователя в антарктических экспедициях. Сам же инициатор этого вопроса был забракован медицинской комиссией (активно умышленно или объективно – история умалчивает). Однако план Минобороны незыблем, его нужно выполнять, а для этого требуются молодые и здоровые учёные. Первым из них оказался преподаватель кафедры ВМРГ, т. е. я.

Для медицинского обеспечения полярников на станции «Ленинградская» академия ежегодно выделяла в антарктическую экспедицию хирурга и терапевта. Их предназначение и функции были известны. Начатое с меня командирование на станцию «Молодежная» врачей-исследователей от академии в антарктические экспедиции в последующие годы продолжалось.