Рем Ворд - Наука религия. Бегущие в Рай

Деншн. УниверСити. Биолог-натуралист с задатками технаря. Характер офисный. Пара интересных публикаций; упорядочивание биологических молекул, взаимодействие взаимных подобий. Очень важно – установка, собранная в железе. Носит бутафорские очки.. По виду – будущий незамысловатый клерк, любитель кофе и секретарш.

Ранним утром, как только погасли лампы «лунного света», я прошелся по коридору, постучал в двери, привел в Блок Эш рабочую группу. Прочел вступительную лекцию. Делайте хоть что-нибудь дельное, ломайте и добивайтесь положительного результата. Все споры, контакты, рано или поздно, станут легендой.

Сшили мантии. Получилось неплохо. Корпус-красный, Домен – черный, а мы, Эври – синие. Так уж получается. Вот и заготовка для эмблемы моего отдела. Выдаю на суд!

1

1. Символ отдела Эш (первый вариант)

2. Знамя Лазарета. Решетка. Белый круг – Лаз Эвакуации.

3. Вид на лаборатории превратился в Икону.

2

3

…Что делать, если человек вышел из лаборатории и двинулся бродить по корпусам? Зашел в спортзал, позанимался на тренажерах. Я нашел его спящим в своем Яйце. Выглядел новичок вполне собой довольным! И, главное, что-то с издевкой и чувством достоинства, возражал!

Впервые я пожаловался Дориану.

Дори вполне серьезен. Вообще, он, кажется, перестал изображать из себя Бродячего Лиса. Состарился года на три-четыре, это вот точно. Выпил яду учебно-производственных отношений.

– Их надо остановить, Тур. Так, чтобы они перестали прекословить и задавать вопросы, не имеющие отношения к делу, улыбнулись и принялись безоговорочно работать. Из независимых бактерий, стали живым, разумным, многоклеточным организмом!

Пусть живут и сотрудничают, оставаясь равными. Вместе навсегда. Без тюремщиков и особых призов. Вообще без конкуренции. Может быть, нам применить тайную силу? Сеять повсюду страх, давать его наугад, как горькое лекарство, всем подряд? Чтобы люди жались друг к другу, спрашивали совета у соседа, не уходили, как вот сейчас, не отпрашиваясь у коллектива, по своему капризу. Такова ли структура вечной жизни, воплощающая принципы летучего света?

Я отчитал Хетта (это был он), велел ему заниматься своими, намеченными мной делами. Тот долго серьезно смотрел на меня, а потом выдал нечто то в том духе, мол, здесь та территория, где надо стараться понять человека, охватить его духовный мир, постараться стать, прежде всего, другом. Ну, и потом только уже тереть мозги всякими правилами, уставами, распоряжениями и хотелками.

Вечером и утром, по завету Дори, мы бьем в барабаны. Сообща танцуем вокруг столба, на широкой бетонной плите. Сначала смешно, потом, вдруг, оказывается, что это круто. Сверяем желания и исповедуемся. Затем приходим на Кухню и пьем Общий Чай. Я сказал «Общий Чай»? Запишу еще раз, чтобы помнить всегда. Смысл в том, что каждый из нас должен чуть-чуть туда поплевать. Опять смешно? Значение есть! Во-первых, образуется общая, постыдная тайна, которая нас раскрепощает во всем остальном. Во-вторых, кружок посвященных обменивается прыгающими вирусами, самостоятельными кусочками ДНК, от внедрения которых зависит фенотип, характер и даже отдельные мысли.

Продлеваем мысли с помощью заговоров, вроде того, как; «Будь моя воля тверда, как эта плита».

Правда, прежде чем участники начали работать вместе согласованно, пришлось еще раз надломиться. Три дня без еды, на контроле друг у друга – недурное упражнение для Совмещения Сознания. Бег на тридцать километров по коридорам вокруг Ангара, медленно или быстро, это как ты можешь, только бы не стоять на месте. После этого – по горсточке пророщенных зерен из рук друг друга, и слезная исповедь.

Вот тогда, когда люди становятся кроткими, как голуби, можно объяснить, что нам нужно сделать.

И – разработать обстоятельный план.

Дориан крутился с нами, если только не спал в жилище доменов – Планетарии. Вместо потолка искусственное небо с выпуклыми планетами, вот его суть. На танцах вокруг столба, и в Слезных исповедях, он пытается перекачать в нас кое-что из своей позапрошлой жизни. Рассказывает истории о порядках во всех Секторах Дома и вызывает на ответную откровенность.

Виу-у! смаргиваю и, иногда показываются картины иного мира. Это как стошнить после отравления – так же неотвратимо, гадко, но и приносит замечательное облегчение. Безумные, разрозненные, привлекательные идеи по всем областям. Экраны в поле зрения, не знаю, как вам это все запротоколировать. Словно у компьютера – все новые и новые Окна, которые можно легко листать.

Дориан популярен. Разбрасывает свои идеи повсюду (теперь вижу) словно бриллиантовые браслеты. Пытаюсь поймать мантию его ауры, летучести и физической красоты. Миром своего сознания и тела можно управлять, если осмелишься одеть странное украшение, будешь смотреть и не отрываться, даже, если увиденное покажется страшным. Довольно занятно – идти по одной дороге с Серебряным Лисом.

Мне да.

Вчера я определенно вошел в соприкосновение с информационным полем Дори. Словно настроил древний телевизор, настырно клацая тумблером. Я увидел того, кто был им до рождения Лиса. Минус восемнадцать жизней разного размера.

Все объекты покрылись обёртками дрожащих аур, в которых проглядывались подобные им предметы. Мир почти как у нас. Одно не отделить от другого, в этом сочетании есть энергия.

Как будто существуют два Лазарета. Один наш, где мы сейчас, а другой его древнее в нем отражение. Такие вот многомерные тягучие, но жизнерадостные чувства. Как их вам представить? Самый намек.

Допустим, смотришь фильмы, снятые лет двести пятьдесят назад. Весёлые и жизненные. И долго не поймешь своей печали. И, дело то вот в чём. Ведь никто из артистов, которых воспринимаешь уже как лучших друзей, не мог дотянуть до моих живых дней; ни та девочка, выглянувшая из вагона, ни солидный обладатель лакированных ботинок, и ни прозревшая хозяйка цветочного магазина.

Воспоминания – словно осколки единого мира. И, в аурах можно уже отчетливо разглядеть, прилепившиеся к нынешним вещам, в чем-то подобные им, или уже совсем другие объекты.

Увеличенные голодным взглядом, словно лупой, крошки серого хлеба. Чугунные радиаторы. Жутковато гудящие лампы белого света. Колючая проволока, четырехмоторный самолет в небе, тусклый снег и стайка цыплят на нем. Тоннель с золотой надписью на угольной стене. Болезненные, милые люди. Другие, но томительно похожие на нас.