Валентин Шелохаев - Либерализм в России в начале ХХ века

Выход из сложившейся ситуации Шипов видел в том, что обществу следует предоставить более широкие трансляционные возможности «доводить до сведения самодержавного Государя о своих нуждах и о действительном положении вещей на местах», а для этого общество должно получить права «свободы совести, мысли и слова». Шипов считал целесообразным привлечь в Государственный совет представителей общественных учреждений, допустив их, таким образом, до участия в обсуждении правительственных законопроектов в депутатских комиссиях. Причем эти проекты, до внесения в Государственный совет, подлежали опубликованию «для всеобщего сведения», а общественным учреждениям давалось право «представлять свои мнения или отзывы по тому или другому законопроекту». Возражая против бюрократической традиции приглашать «сведущих людей» по своему личному усмотрению, Шипов настаивал на избрании для этого общественных представителей, ибо только в этом случае они «могут являться представителями общественного мнения» 42.

«Записка» Шипова прошла неоднократную «обкатку» среди членов кружка, в который входили кн. П. Н. и С. Н. Трубецкие, кн. Павел Д. Долгоруков, Н. А. Хомяков, М. А. Стахович, Ф. Д. Самарин, Р. А. Писарев, Н. В. Давыдов, В. О. Ключевский. В ходе обсуждений обнаружились принципиальные разногласия. Так, Самарин считал, что современное русское общество вообще не заслуживает доверия власти, ибо оно не имеет никакой позитивной программы. А если это так (сам Самарин в этом не сомневался), то он выступает решительно против привлечения общественных представителей к законодательной деятельности. По его мнению, если бы вдруг подобный опрометчивый шаг стал реальностью, то это имело бы для русского общества роковые последствия, ибо с логической неизбежностью привело бы к установлению в стране конституционного режима. Будучи категорическим противником подобной перспективы, Самарин вообще отказался от дальнейшего участия в совещаниях шиповского кружка.

По иным соображениям, но так же отрицательно отнесся к «Записке» кн. С. Н. Трубецкой, считавший шиповскую идею о восстановлении «идейного самодержавия» утопической. По его мнению, бюрократический режим должен быть заменен конституционным. Аналогичной точки зрения придерживались кн. Павел Д. Долгоруков и Р. А. Писарев. Учитывая разногласия, возникшие в кружке, Шипов отказался от идеи распространения «Записки» в земских кругах и ее отправки на имя царя. Осенью 1901 г. кружок прекратил свое существование.

Первый опыт выработки более или менее структурированного набора программных требований, как верно подметил К. А. Соловьев, был инициирован представителем правого сегмента либерализма, придерживающимся славянофильских идей. Тем не менее представители конституционного направления в русском либерализме присоединились к шиповской умеренной программе. «Конституционалистам, – пишет Соловьев, – постоянно приходилось адаптировать выражение своих идей к стереотипам мышления консервативного большинства дворянских и земских собраний» 43. Характерно, что эта тенденция до определенного момента находила свое отражение как в кружке «Беседа», так и на страницах журнала «Освобождение».

Впервые в отечественной историографии плодотворную попытку систематизировать разрозненные программные положения, обсуждавшиеся в кружке «Беседа», предпринял К. А. Соловьев 44. Так, согласно его наблюдениям и обобщениям, картина выработки программных положений представляется следующим образом. Основными акторами предстоящих преобразований «собеседники» считали представителей местного самоуправления, которые на протяжении многих пореформенных десятилетий аккумулировали опыт взаимодействия с широкими массами, хорошо знали их нужды, чаяния и настроения. Не случайно круг программных положений «собеседников» замыкался по преимуществу на требованиях реформирования местного самоуправления. Речь шла о создании единой системы местного самоуправления, которая должна была, во-первых, распространяться на всю страну; во-вторых, спускаться «вниз» (мелкая земская единица), получая массовую поддержку населения, приобщая его к опыту общественной самоорганизации; в-третьих, связать воедино его разные «этажи» (всесословную волость, уезд, губернию); в-четвертых, расширить права и функции органов самоуправления. Согласно этой схеме реформированное земское самоуправление, глубоко укоренившись в российскую почву, в перспективе могло бы стать реальной основой для преобразования политической системы как целого.

Разумеется, в кружке «Беседа» не было единства взглядов ни по вопросу структуры (одна часть «собеседников» отстаивала идею всесословной волости, а другая – выступала за создание учреждений «хозяйственного попечительства»), ни по вопросу их компетенции. Однако при всей существующей разноголосице «собеседники» осознавали назревшую необходимость общей государственной реформы, без реализации которой все их надежды на реформирование органов местного самоуправления представлялись утопическими.

Поэтому в большинстве случаев на заседаниях кружка «Беседы», как отметил К. А. Соловьев, так или иначе звучала тема реформирования политической системы. Причем славянофилы предпочитали говорить о необходимости привлечения к обсуждению законопроектов представителей местного самоуправления, а конституционалисты о необходимости создания законодательного народного представительства, правда, пока без расшифровки его прав и функций. Единственное, что не вызывало полемики, – признание необходимости распространения образования и культуры в широких массах. Это был тот максимум согласия, делает общий вывод К. А. Соловьев, на которые готовы были идти члены кружка «Беседа».

Иная картина наблюдалась в центральном и левом сегментах русского либерализма. По инициативе и финансовой поддержке земцев-конституционалистов за границей был создан печатный орган – журнал «Освобождение», на страницах которого в дискуссионном режиме обсуждались программные, тактические и организационные вопросы. Подобно социал-демократической газете «Искра» и эсеровской газете «Революционная Россия», журнал «Освобождение» стал идейно-теоретическим органом, на страницах которого шла интенсивная проработка основных программных, тактических и организационных принципов центрального и левого сегментов русского либерализма.

В монографии К. Ф. Шацилло и кандидатской диссертации В. Ю. Канищева 45подробно изложены предыстория и собственно история основания и функционирования журнала «Освобождение». В этих работах обстоятельно изучена и зарубежная историография проблемы. Это позволяет мне сосредоточиться на анализе самого процесса разработки либеральной программы. Ее принципиальные положения были сформулированы в статье «От русских конституционалистов», опубликованной в первом номере журнала. Отправной тезис статьи гласил: «…русская общественная жизнь не укладывается более в старые рамки; нужны новые формы, чтобы вместить новое содержание жизни». Причем определение «новых форм» и «нового содержания жизни» в данный исторический момент должно уже принадлежать не власти, а русскому обществу как целому. «Все общество, – подчеркивалось в статье, – требует от власти в один голос – серьезной политической реформы». Вокруг этого требования и должны были объединиться «те группы русского общества», которые не имеют возможности «найти исход своему возмущенному чувству – ни в классовой, ни в революционной борьбе». При этом авторы все же сочли нужным конкретизировать своего «адресата» – общественную группу, на которую они решили сделать свою ставку. Речь шла о группе представителей местного самоуправления, которые в силу своего положения в земской среде имели моральное право взять на себя обязанность «выступить активной представительницей бессословного общественного мнения».