Борис Кавалерчик - Июнь 1941. Запрограммированное поражение

Важнейшее влияние на качество оперативного плана войны оказывает выбор его исходных условий, таких как определение вероятных противников и предполагаемого сценария начала боевых действий. А советское руководство долгое время никак не могло отличить надуманные угрозы от реальных, поэтому перед военными ставились задачи, не имевшие ничего общего с действительностью. Возьмем, к примеру, советский оперативный план, действовавший в 1932 г. и имевший два варианта. Основным считалось отражение нападения Польши и Румынии при активной поддержке Великобритании и Франции. Дополнительный добавлял к военным противникам Финляндию, Эстонию и Латвию. Однако уже в следующем году по указанию начальника Штаба РККА А.И. Егорова дополнительный вариант стал основным. Трудно понять логику этого решения, учитывая, что к тому времени со всеми перечисленными государствами были заключены договоры о ненападении. Как бы то ни было, до мая 1935 г. все оперативные планы разрабатывались на основе именно этих установок [216] Кен О., Рупасов А., Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 187–188. .

Необходимость появления кардинально нового оперативного плана назрела после начала широкомасштабной ремилитаризации Германии. Уже в феврале 1935 г. командующий БВО И.П. Уборевич предложил скорректировать действовавший документ с учетом новых наиболее вероятных противников – объединенных германо польских сил при поддержке Финляндии. В этой связи он считал необходимым разгромить Польшу в первые дни войны, до момента полной мобилизации Германии. Кроме того, Уборевич допускал, что вместе с ними на СССР могут напасть Великобритания, Эстония и Латвия. В конце того же месяца с аналогичными соображениями в записке, адресованной Ворошилову, выступил Тухачевский. Но, в отличие от Уборевича, он не исключал возможность сохранения нейтралитета финнами.

Своевременные и аргументированные предложения видных военачальников не остались незамеченными. 14 апреля Егоров представил в Кремль проект увеличения армии. Он мотивировал его необходимость тем, что «явно выявившийся немецко-польский блок, направленный в первую очередь против нас, и большой рост вооружений во всем буржуазном лагере делают западный театр вновь в качестве актуального фронта» [именно такая неуклюжая формулировка вошла в доклад Егорова «Развитие РККА на 1936 й – 1938 й гг.». – Авт. ]. Все эти доводы были правильно поняты наверху, и Штаб РККА (переименованный в Генеральный штаб 22 сентября 1935 г.) приступил к разработке «Плана стратегического распределения РККА и оперативного развертывания на Западе». Высшее политическое руководство страны утвердило его в следующем, 1936 г. Согласно этому плану ожидалось, что основными противниками СССР выступят объединенные силы Германии, Польши, Эстонии и Финляндии. Роль их возможных союзников отводилась Румынии и Латвии [217] Там же. С. 191–192. .

И тут в отлаженный процесс советского оперативного планирования грубо вмешались репрессии. Они сотрясали Красную армию и ранее, но сразу после судебного процесса Тухачевского и его товарищей по несчастью обрели небывалый размах. В результате вызванной ими кадровой чехарды и острой нехватки квалифицированных исполнителей разработка военных планов существенно замедлилась.

Позже мы подробнее остановимся на вопросе о влиянии репрессий на боеспособность РККА, но должны затронуть их сейчас. Ведь одно из главных обвинений, предъявленных маршалу, имело непосредственное отношение к теме этого раздела. На утреннем заседании Военного совета при наркоме обороны СССР 2 июня 1937 г. выступил Сталин. Он постарался убедить свою аудиторию, что все арестованные по делу Тухачевского оказались заговорщиками против советской власти и иностранными шпионами. И озвучил, казалось бы, убийственный довод против главного обвиняемого: «Он оперативный план наш, оперативный план – наше святая-святых, передал немецкому рейхсверу» [218] АПРФ. Ф. 45. Оп. 1. Д. 1120. Л. 48–81. Цит. по: Военный совет при народном комиссаре обороны СССР. 1–4 июня 1937 г.: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2008. С. 131. .

Никто из присутствовавших, разумеется, не посмел тогда возразить вождю или хотя бы указать ему, что рейхсвер уже более двух лет назад переименован в вермахт. Ведь к тому времени Сталин давно и прочно занимал никем не оспариваемое место на самой вершине кремлевского Олимпа и обладал абсолютной и бесконтрольной властью над огромной страной. Советские люди в подавляющем большинстве своем слепо доверяли ему или боялись возражать, так что голословные обвинения заслуженных и прославленных военачальников в самых чудовищных преступлениях не вызвали публичного неприятия, хотя они не подкреплялись никакими вещественными доказательствами и основывались исключительно на самооговорах подследственных, выбитых из них самыми жестокими методами. К тому же участники заседания при всем желании не могли проверить правдивость слов Сталина. Даже те немногие из них, кто имел непосредственное отношение к хранившемуся за семью печатями оперативному плану РККА и сокровеннейшим секретам советской разведки, вполне могли предполагать, что всеведущему вождю известны какие то тайны, недоступные им самим. Ведь он располагал такими уникальными источниками информации, каких не было ни у кого другого в СССР.

Но сейчас появилась возможность убедиться в абсурдности и беспочвенности сталинского обвинения. Для этого достаточно сопоставить некоторые достоверные факты и даты. Мы знаем, что к тому времени Германия была окончательно признана не только одним из наиболее вероятных противников СССР, но и самым опасным из них, поэтому фигурировала в списках врагов на первом месте. Если бы она на самом деле завладела действовавшим тогда советским оперативным планом, его по понятным причинам безотлагательно заменили бы на другой. А ведь этого отнюдь не произошло. С момента выступления Сталина на июньском Военном совете 1937 г. до появления следующего плана прошло около десяти месяцев. Да и потом прежний документ еще долго оставался в силе, пока разработанный ему на замену план дожидался официального утверждения, с которым явно никто не торопился. В результате оперативный план, якобы выданный немцам Тухачевским, продолжал действовать в общей сложности почти полтора года после его расстрела. Такое могло произойти, только если Сталину понадобилось публично оклеветать и опорочить Тухачевского, чтобы оправдать уничтожение невинного человека, а вместе с ним – и многих других.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.