Екатерина Косевич - Мексика в системе геополитических координат начала XXI века

Отсюда вытекает одна из ключевых особенностей внешней политики Мексики, заключающаяся в том, что мексиканский национализм отличается от других тем, что он не стремится ни к экспансии, ни к господству. Мексиканскими политологами единодушно подчеркивалось, что в отличие от агрессивного национализма Мексика никогда не навязывала того, чтобы другие народы жили по примеру ее политических и экономических моделей или же следовали ее традициям культуры. Напротив, в своей внешней политике Мексика стремится к закреплению отношений уважения и дружбы с другими странами, никогда не вмешиваясь во внутренних дела других государств. При этом достижение этих целей не отрицает наличие интернационализма.

Мексиканские исследователи особо акцентировали внимание на том, что истинное международное сообщество должно состоять из мозаики народов, которые уважают существующий плюрализм и поддерживают отношения дружбы и сотрудничества. А самоопределение народов, невмешательство, правовое равенство государств, мирное урегулирование споров и международное сотрудничество в целях развития являются главными принципами внешней политики Мексики. Кроме того, они являются и важнейшей частью политической культуры цивилизованного мира, в котором сосуществуют высокие уровни как цивилизованности, так и варварства.

Равным образом в работах мексиканских политологов заострялось особое внимание на концепции значимости ответственности и баланса интересов всех субъектов международных отношений.

В своих исследованиях, посвященных анализу проблемы внешнего долга, бывшая глава МИД Мексики политолог Р. Грин приводила следующую характеристику занимаемой Мексикой позиции в переговорах по долговым обязательствам государств: «Мексика поддерживает партнерство, а не конфронтацию, поиск решений, способных удовлетворить все вовлеченные страны, требуя соблюдения принципа справедливости. Мексика выступает за сохранение гармоничных отношений между всеми участниками мирового сообщества. Наша позиция в этом вопросе является проекцией традиций мексиканской внешней политики, неизменно выступающих за поддержание международного мира, безопасности и равенства» [20] Rosario Green. México: Deuda externa y política exterior. México, UNAM, 1997. .

При этом среди мексиканских исследователей широкое распространение получила концепция миропорядка, ориентированного, прежде всего, на равновесие и сотрудничество, а не на конфликт и господство [21] Elizondo H. G. La Ostpolitik de México: 1977-1982. En Foro Internacional, núm. 95, enero-marzo de 1985. P. 343. . В рамках нее подчеркивалось, что главная цель международной политики заключается в поиске баланса между противоборствующими блоками, интересами и силами, будучи гораздо шире ее трактовки в качестве «борьбы за власть и за мир», выдвинутой Г. Моргентау. А баланс сил определяется как глобальное равновесие, установленное между вовлеченными сторонами во всех сферах и на всех уровнях их взаимодействия. Вместе с тем, несмотря на то, что человеческая цивилизация развивается в сторону закрепления более высокого уровня гармонии и понимания, все же важно понимать, что глобального равновесия чрезвычайно трудно достичь, поэтому его следует расценивать как идеал, а не как реалистичную и возможную цель.

В контексте теории модернизации категория экономического развития, измеряемая уровнями роста экономики и социально-экономического прогресса, выступает важной внешнеполитической целью, которую разделяет Мексика наряду с другими латиноамериканскими странами. А независимость внешней политики имеет смысл только в том случае, если та задумана как инструмент, преследующий обеспечение экономического роста. Подобная позиция зародилась в 1920-х гг., когда после фазы институционализации Мексиканской революции в течение длительного периода внешняя политика Мексики служила исключительно цели внутреннего стимулирования экономического роста страны. А проектирование на международной арене образа стабильности и прогресса служило средствами для развития экономики.

Поддержание пассивной и изоляционистской внешней политики долгое время играло на руку попыткам достижения внутреннего экономического развития Мексики. Но к 1970 г. новые обстоятельства как внутреннего, так и внешнего характера обусловили переход к новому типу внешней политики, названному в мексиканской литературе «активным» [22] Ojeda M. México: el surgimiento de una política exterior active. México, Sep. 1986. P. 133. . При этом в мексиканском внешнеполитическом курсе, несмотря на его явную активизацию, все же выделялось одно направление, где сохранился откровенно пассивный подход: проблема миграции из Мексики в США. В 70-е и 80-е гг. XX в. среди мексиканских политиков и политологов прочно закрепилось мнение о том, что сохранение status quo в этом вопросе было лучшим вариантом для обеих стран. Соединенные Штаты подобный подход также устраивал. Мексика же акцентировала внимание на проблеме соблюдения прав мигрантов лишь в рамках международных организаций. С позиции экономики подобный внешнеполитический курс Мексики стал характеризоваться разработкой стратегии расширения и диверсификации рынков и обеспечением фискальных стимулов к экспорту, поскольку считалось, что внутреннее развитие должно было основываться на поиске новых рынков сбыта и равноправном торговом сотрудничестве. При этом с позиции политики подобная стратегия очень быстро продемонстрировала невозможность достижения своей главной цели – развития внутреннего.

К концу XX в. число инициатив и степень участия Мексики на международной арене стали внушительными, в большинстве из которых невозможно было проследить какую-либо возможную пользу для нее самой. Таким образом, в долгосрочной перспективе независимая внешняя политика Мексики представлялась оправданной только в том случае, если она была направлена на удовлетворение национального интереса. В широком смысле с отсылкой на постулаты политического реализма термин «национальный интерес» определялся как осознанная потребность государства в развитии, самосохранении и обеспечении безопасности, реализуемая посредством его внешнеполитической стратегии. В Мексике же национальный интерес принято сопоставлять с частной повесткой дня президентов, приоритетами федерального правительства и целями политической партии избранных в правительство.

М. Охеда, выражая мнение большинства мексиканских политологов, подчеркивал, что «независимая внешняя политика сама по себе лишена реализма, по крайней мере, в отношении бедных и слабых стран, живущих в эпоху, когда во главе стоит именно преодоление экономического отставания» [23] Ojeda M. La política exterior de México: objetivos, principios e instrumentos // Revista Mexicana de Política Exterior, IMRED, núm. 2, enero-marzo de 1984. P 66. . А особое значение, приданное решению проблемы экономического развития, прослеживается во внешнеполитических курсах всех стран Латинской Америки. Подобное можно наблюдать как в двусторонних, так и в многосторонних региональных отношениях, тем самым объясняя иное отношение к ценностям по сравнению с позицией американских ученых, ставящих во главу именно стратегические и геополитические проблемы межамериканских отношений.