Виталий Сердюк - «Забытый персонал»: женский труд на железных дорогах Российской империи

Стоит заметить, что границы между «гендерной» и «женской» историей размыты, четкого разделения не существует, но имеется определенная перестановка исследовательского акцента. «Женская история» акцентирует внимание на сборе информации о женщинах и от женщин, т. е. носит в основном дескриптивный характер и делает акцент на природных (половых) различиях мужчин и женщин, определяющих место человека в общественной иерархии. «Гендерная история» выводит на первый план анализ механизма иерархизации между полами [30] Хоф Р. Возникновение и развитие гендерных исследований // Пол. Гендер. Культура. Немецкие и русские исследования. М.: РГГУ, 2009. С. 48. , она доказывает, что поведенческие модели «конструируются» обществом, предписываются институтами социального и государственного контроля и культурными традициями. Одновременно гендерная принадлежность оказывается встроенной в структуру всех институтов, и воспроизводство гендерного сознания на уровне индивида поддерживает, таким образом, сложившуюся систему отношений господства и подчинения, а также разделение труда по гендерному признаку.

Так в 1980-е гг. на Западе родилась «гендерная история», все еще связанная нитями преемственности со своей «старшей сестрой» – историей женщин. Проблемы, которые стали привлекать исследователей – степень свободы или «несвободы» женщины, возможность ее участия в общественной жизни (экономической, социальной, политической, духовной сферах) наравне с мужчинами. А исходя из того факта, что гендерные нормы и стереотипы конституируются культурой в ходе социального взаимодействия, историки стали сосредотачивать свое внимание на том, как и почему они изменялись во времени и пространстве. Европейская гендерная историография связывает меняющиеся представления о «мужском» и «женском» с широкой социальной, экономической и культурной динамикой, такой как возникновение новых социальных групп, изменение политических идеологий и отношений между государством и обществом [31] Friedman R. Masculinity, autocracy and the Russian university, 1804–1863. Houndmills: Palgrave Macmillan, 2005. P. 3. .

Как будет показано в историографическом обзоре, советская практика «решения» женского вопроса наглядно это продемонстрировала. Гендерные стереотипы и гендерная идеология в советский период оказались важными социальными институтами, регулировавшими поведение людей. Они менялись на фоне общей динамики социума, экономики и культуры, политической идеологии и взаимоотношений между государством и обществом. Впрочем, аналогичные процессы происходили и в царской России. Как справедливо замечает Л. П. Репина, старая народная мудрость, присутствовавшая в фольклоре всех европейских этносов, утверждала: «внешний мир» принадлежит мужчине, а место женщины – в доме. Такая традиция задавала индивиду целостную культурную модель, всеобъемлющий образ, который, как и все ему подобные, помогал как-то упорядочивать жизнь, придавать смысл хаотичной и запутанной действительности, выстраивать свою линию поведения [32] Репина Л. П. Женщины и мужчины в истории: Новая картина европейского прошлого. С. 16. . Задача изучить исторический социум сквозь структуру данного мифа, взращенного культурой на почве физических и психологических различий между полами, – была поставлена в полном объеме «гендерной историей», а не «женской».

С учетом вышесказанного, настоящая монография в большей степени может быть отнесена к гендерным исследованиям конкретно-исторического плана, поскольку анализу подлежат проблемы постепенной интеграции женщин в сферу профессиональной железнодорожной деятельности. Труд в железнодорожной отрасли отличается строгой иерархичностью, развитой системой отношений власти и подчинения и во многом консерватизмом. В нашем понимании «гендер» на железных дорогах – это организованная модель профессиональных отношений между мужчинами и женщинами, влияющая на межличностное общение и взаимодействие и определяющая социальные отношения внутри железнодорожных иерархий.

«Гендерность» настоящей работы выражается еще и в том, что автор стремится не просто отразить сведения о железнодорожницах и их трудовом опыте на железных дорогах в XIX – начале XX в., но на основании полученной новой информации под другим углом рассмотреть железнодорожную политику Российской империи.

Представляется необходимым сделать некоторые пояснения по поводу категории «женский труд». Хотя в научной литературе отсутствует общепринятое объяснение данного термина, за основу нами взято определение Л. А. Васюниной, в соответствии с которым «женский труд» представляет собой совокупность качественно определенных трудовых функций, которые может выполнять женщина в соответствии с ее биосоциальными особенностями [33] Васюнина Л. А. Женщина – семья – общество: Совр. соц. – экон. ситуация. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1992. С. 13. . Данное определение базируется на введенном в 1980 г. в научный оборот экономистом Н. М. Шишкан понятии «женского труда» как деятельности, которую может выполнять женщина с учетом специфики ее рабочей силы, обусловленной физическими и психофизиологическими особенностями организма [34] Шишкан Н. М. Социально-экономические проблемы женского труда. М.: Экономика, 1980. С. 15. . Специфика рабочей силы женщины вытекает из ее двойственного положения: 1) производственного (что относится и к мужчинам) и 2) материнского (репродуктивного) – присущего только женщине в силу особенностей организма.

Безусловно, указанные определения «женского труда» релевантны лишь в определенных обстоятельствах. В условиях стабильной социальной ситуации физические и психофизиологические особенности женского организма являются весомыми «аргументами» при разрешении вопроса о допуске женщин к тяжелым работам и/или к службе с вредными или опасными условиями труда. Напротив, нестабильное положение или наступление чрезвычайных обстоятельств (к примеру, мировой войны) временно «нивелирует» указанные особенности, и сфера применения женского труда по необходимости может резко расширяться. Исторический опыт демонстрирует, что в разные эпохи границы возможного для женщин менялись в силу как естественных, так и экстраординарных причин, поэтому «женский труд» – это исторически преходящая форма труда.

С социально-экономической точки зрения «женский труд» – это категория, отражающая противоречие экономических интересов субъектов трудовых отношений: работников, семей, трудовых коллективов, общества, работодателей и государства по поводу реализации женской способности к труду в целях удовлетворения общественных потребностей и всестороннего развития личности. В условиях патриархального общества середины XIX в. данное противоречие привело к ожесточенным спорам между сторонниками использования женского труда и их противниками, видевшими в трудовой самореализации женщин в публичной сфере угрозу семейным ценностям, патриархальным устоям. В разгоревшейся общенациональной дискуссии [35] Ом.: Женский труд: [По поводу ст. в период. печати]. СПб., 1859. 87 с. конца 1850-х – начала 1860-х гг. женский труд предстал в качестве одного из аспектов так называемого «женского вопроса» [36] «Вопросом» он был назван по традиционной для XIX в. манере обозначать так любую социально значимую проблему. Существовали «крестьянский (аграрный)», «рабочий», «национальный» и другие вопросы как в России, так и за границей (Delap L. The “woman question” and the origins of feminism // The Cambridge History of Nineteenth Century Political Thought. Cambridge: Cambridge University Press, 2011. P. 319–348). , включавшего в себя не только требование общественного равноправия (достижение которого представлялось невозможным без профессиональной самореализации женщин) и доступа женщин к высшему образованию, но также проблемы взаимоотношений мужчин и женщин, семьи и брака, охраны и защиты материнства. Среди прочего современники обратились к теме женского труда на железнодорожном транспорте.