Люси Кук - Неожиданная правда о животных. Муравей-тунеядец, влюбленный бегемот, феминистка гиена и другие дикие истории из дикой природы

У такого зоологического обмена рецептами была определенная научная цель. Браун хотел проверить старинный миф о том, что страусы способны переварить абсолютно все, включая железо. Согласно одному средневековому немецкому ученому, страус так любит твердые предметы, что трапеза этой птицы «состоит из ключа от церковных дверей и подковы» [4] Muenster S . Curious Creatures in Zoology. London: J. C. Nimmo, 1890. P. 197. . Эмиры и исследователи Африки преподносили европейским дворам страусов, и поколения восторженных натурфилософов побуждали экзотическую птицу потреблять ножницы, гвозди и прочие скобяные изделия.

На первый взгляд это экспериментирование кажется сумасшествием, но, если копнуть чуть поглубже, в этом безумии обнаружится (научный) метод. Страус не может переварить железо, но было замечено, что он глотает большие острые камни. Зачем? Самая крупная на свете птица превратилась в необычное травоядное животное, чей привычный корм, состоящий из травы и листвы кустарников, трудно переваривать. В отличие от растительноядных коллег с африканских равнин, жирафов и антилоп, у страуса нет такого желудка, как у жвачных. У него нет даже зубов. Страусу приходится срывать волокнистую траву с земли клювом и глотать ее целиком. Он использует добытые зазубренные камни, чтобы превращать с их помощью в мускулистом желудке волокнистую трапезу во что-то более удобоваримое. Он может ходить по саванне с целым килограммом камней в желудке. (Ученые изящно назвали эти камни гастролитами .)

Опять же понять страуса можно лишь в контексте. Но мы также должны понимать и контекст ученых, которые столетиями искали правду о животных методом тыка. Браун – лишь один из многих одержимых, которых вы встретите на страницах этой книги. Вот врач XVII века, который пытался добиться самозарождения жаб, сажая утку на кучу навоза (по старинному рецепту создания жизни). Вот итальянский католический священник (имя которого отлично подошло бы плохому парню из фильмов про Бонда – Ладзаро Спалланцани [5] Ладзаро Спалланцани – выдающийся итальянский натуралист, чьи опыты внесли большой вклад в физиологию и биологию в целом. ), во имя науки орудовавший ножницами, кроя специальные штанишки для своих подопытных животных или отрезая им уши.

Хотя эти персонажи являлись продуктом далекой эпохи Просвещения, ученые в более поздние времена тоже выбирали странные и часто неверные методы поиска истины, как американский психофармаколог XX века, чья любознательность подбила его допьяна напоить стадо слонов – с предсказуемо безумными результатами. Каждому веку присущи свои эксцентричные экспериментаторы, и нет сомнений, что их и дальше будет немало. Мы, люди, можем расщепить атом, покорить Луну и выследить бозон Хиггса, но, когда дело доходит до понимания животных, мы в самом начале пути.

Меня завораживают ошибки, которые мы уже совершили, и мифы, которые мы создали, чтобы заполнить пробелы в нашем понимании. Они многое говорят о механизмах открытий и о людях, которые эти открытия совершают. Когда Плиний Старший описывал гиппопотама, из шкуры которого выделяется алая жидкость, он обращался к понятным ему объяснениям – то есть к римской медицине – и представлял, что животное пускает себе кровь, чтобы сохранять здоровье (буквально «потеет кровью»). Мог ли он поступать иначе, будучи сыном своего времени? Он ошибался, но подлинное объяснение алых выделений бегемота столь же невероятно, как старый миф, – и даже в самом деле связано с самолечением.

Я обнаружила, что если препарировать величайшие мифы о животных, то зачастую выявится очаровательная логика, переносящая нас во времена чудесной наивности, когда мало что было известно и все было возможно. Ну почему бы, в самом деле, птицам не летать на Луну, гиенам – не менять пол в зависимости от сезона, а угрям – не самозарождаться из грязи? Особенно если, как мы еще увидим, истина не менее невероятна.

В Средние века было распространено убеждение, что каждому наземному животному соответствует такое же в море; кони и морские коньки, львы и морские львы, епископы и… морские епископы. Этого скользкого архиерея, описанного в «Истории животных» (Historiae animalium; 1558) Конрада фон Геснера, якобы видели у берегов Польши (но он больше похож на персонажей из «Доктора Кто»)

Самые абсурдные мифы о животных возникли после падения Римской империи, когда в Средние века едва родившаяся наука естественная история была захвачена христианством. Это было время расцвета бестиариев – старинных сборников о царстве животных, полных позолоченных иллюстраций и серьезных описаний экзотических животных, от строфокамилов (страусов) до камелеопардов (жирафов) и морских епископов (вымышленных полурыб-полуклириков). Но бестиарии порождала отнюдь не глубокая заинтересованность в изучении жизни животных. Все они пересказывали с прибавкой от себя один-единственный источник – рукопись IV века «Физиоло́г» (Physiologus), в которой смешались сдобренный фактами фольклор и солидная порция религиозных аллегорий. «Физиолог» стал средневековым эквивалентом потрясающего бестселлера (в то время его превосходила лишь Библия) и был переведен на десятки языков, распространяя абсурдные легенды о животных от Эфиопии до Исландии.

Подобные бестиарии – чрезвычайно непристойное чтиво, в них много рассуждений о сексе и грехе, что, видимо, очень нравилось монахам, которые переписывали и иллюстрировали их для церковных библиотек. Там рассказывалось о невероятных созданиях: о ласке, которая зачинает детенышей через рот, но рожает их через ухо; о зубре (или «боннаконе», как их тогда называли [6] Описания боннакона в бестиариях не позволяют отождествить это мифическое существо с зубром или каким-либо иным реальным животным. Вероятно, ассоциация с зубром возникла из-за того, что в некоторых средневековых источниках боннакона называют также словом bonasus , которое с XVIII века служит видовым эпитетом в научном названии зубра ( Bison bonasus ). Его ввел Карл Линней в 1758 г., использовав греческое слово βόνασος, означавшее, по мнению ряда ученых, любого дикого быка. – Прим. пер. ), который спасается от охотника, испуская «такие вонючие ветры, что преследователи отступают в замешательстве» [7] Clark A . Beasts and Bawdy. London: Dent, 1975. P. 92. (с кем не бывает!); об олене, у которого пенис опадает после плотских утех. В таких сказках содержалось множество уроков, которые следовало усвоить и передать пастве. В конце концов, всех животных создал Бог, и только одно – человек – потеряло невинность. Функция животного царства в глазах книжников заключалась в том, чтобы служить примером для людей. Поэтому, вместо того чтобы задаваться вопросом, правдивы ли описания в «Физиологе», они искали у животных человеческие черты и моральные ценности, которые Бог отразил в их поведении.