Григорий Жуков - Диалектика сущности материального движения

Надеждою счастия сердце горит.

Минуты блаженства – душе не урок;

Ей жизни не хватит как счастья зарок.

Открой же мне тайны, златая душа, -

Тобой любоваться хочу чуть дыша.

Прими же, родная, одной говорю,

Всю жизнь без остатка – на счастье дарю!

Поёт военная труба.

Ужас наводят снаряды.

Ещё не моя судьба

На жизнь получает наряды.

Но в 41-м жестокий пролог

Длиною в 6 лет начинался.

С отцом ушёл он за порог,

В избе он с матерью остался.

Какие мысли, какие муки

Прообраз мой лепили?

Мечты, какие в дни разлуки

Отец и мать мои хранили?

А рядом, где-то на Земле

Шагал пролог другой судьбы

В таком же ужасе и зле,

Своей ещё не ведая избы.

Лились и кровь, и слёзы.

И чёрту было тошно.

И всё ж, какие жили грёзы?

Светила же луна в окошко?

Пролог судьбы твоей и нашей

Был ожиданьем в слёзах матерей

И думами с солдатской кашей

В домах без окон и дверей.

И вот почти сошлись

Прологи судеб наших.

Меж ними горы поднялись,

Раскинулись просторы пашен.

Волненья Каспия седого

И своенравный бег Кубани

Влились и в нас немного —

Младенцами коснулись их губами.

Прологам вторя, старшим,

Ходить учились по Земле.

Сближались судьбы наши,

Но сны другие снились мне.

Пришёл знакомства час

Мне с милым городом твоим.

Потом он познакомил нас,

И милым стал уже двоим.

И наша дружба, и юность —

Всё в миг сошлось, в одно начало.

Я видел, птица гамаюн

В окно моё тогда стучала.

Ушли давно в лета́

Четыре юных года.

И ты на капельку не та,

И я слегка другого рода

Казалось, разлетелася судьба

По свету на две части.

Звала тебя любви труба,

Другой дарил я счастье.

У музыканта духа не хватило

Допеть мелодию свою;

Казалось, мало пофартило

Другой. Хотелось быть в раю.

И жизни рвя на части,

И веря лишь одной себе,

Угодно ж было все напасти

На нас излить уклончивой судьбе.

Теперь экзамен новый

Она опять ведёт лукаво;

И барьер пятитысячеверстовый

С сомненьями твоими «навтыкала».

В другую жизнь зовёт

Судьба, стремится слиться.

Какое ж сердце не поймёт,

Что глупо ей не подчиниться?

Да, жизнь сложна, лукава.

Но отчего судьбы не верить зову?

Не в нас лежит ли право

Дать бой вчерашнему позору?

Вам всё давно уже знакомо:

И боль обид, и тяжесть расставаний,

И членство бренное в месткоме,

И безысходность дальних расстояний.

Вам всё давно уже не ново:

И серость глинистой пустыни,

И вкрадчивость обманчивого слова,

И чувства, что к Вам с годами не остыли.

Вам всё начать бы снова,

Да жизнь зовёт вперёд.

Вам будет прок от слова,

Когда поэт во мне умрёт.

И всё начать сначала

Вам опыт тяжкий не даёт.

В покой и ритм Вас жизнь умчала,

А мой поэт к «безумию» зовёт.

Вам в руки чудо надо:

Вместе с небом журавля.

Но сердце Ваше будет радо,

Когда вернётесь в милые поля.

Вам надо встретиться с мечтой,

Вам жить бы с нею рядом,

Чтоб не грустить о жизни той,

Что Вас дразнит желанным ядом.

Чтоб жизнь весёлою была,

Чтоб Вам от истин не уйти,

Чтобы судьба по лоции плыла,

Её проверьте битвою в пути.

Ты всё познала без меня,

Ты всё простишь однажды.

Но вот клубится чёрная змея,

И отведёшь укус её одна ты.

Клубится рядом чёрная змея —

И знаешь ты, укус её смертельный.

Так заступись же за меня

В вечерний час молельный.

Уж виден глаз холодный блеск,

Холодный пот пронзает тело.

Уж полдень летний гонит в лес,

А я здесь со змеёй затеял дело.

Вода живая не поможет

Укус змеи той излечить.

Он сердце ядом сгложет,

Как новый день огонь свечи.

Твои мольбы не слышны в вечер.

Твои уста всё заняты другим.

Но всё ж ты веришь нашей встрече,

Своей судьбе, как парусам тугим.

Змеиный рок я должен упредить —

Себя укусит пусть змея.

Лишь жаждой жизни убедить

Смогу я всех, доселе помнящих меня.

Уж скоро день грядущий

Разверзнет мглу невидимых оков.

И я, тебе признание несущий,

Восстану юношей без слов.

Паду я ниц упрямой головою,

Твои чтоб ноги целовать.

И пусть с тех пор с мечтою голубою

Судьба, как прежде, не смеет ба́ловать

Синью манит морская пучина

Всё позабыть по многим причинам.

На время сокрыться бы в синюю глубь;

Для жизни лукавой пока что я глуп.

Прости меня великодушно,

Что я тебя смущаю иногда.

Но сердце стало непослушно:

Ты в нём осталась навсегда

Море Чёрное в печали,

Море Чёрное в тоске:

Тихо бьётся о причалы,

Оставляет слёзы на песке.

Ничего теперь не надо

Кроме пенистой волны.

Да и с сердцем нет уж слада

От грустящей в сумерках струны.

На дворе сегодня осень.

Как красу её ни обнимай,

Всё равно мечта меня уносит,

Всё равно зовёт грядущий май.

Всё вокруг – сплошная осень.

Всё манит багрянцем, золотом – приди;

И слезой печальной тоже просит…

Но с грозою май цветёт в груди!

Восхищением прикован я к статуе Венеры,

Слова какие-то невнятно говорю;

Внимаю музыку, гармонию шедевра,

И, наполняясь чувствами, я медленно горю.

Горю желанием познать

Волшебной силы красоту,

Хотя бы мыслями догнать

В творенье скрытую мечту.

До боли напрягая нервы,

Я восхищенья шлю слова

До слуха каменной Венеры.

Но чудо! Её чуть наклонилась голова,

С лица забвенье утра улетело,

Скользя упала мантия из рук,

И, не спеша сокрыть всё тело,

Блаженной неги замыкает круг.

И молвит мне, качнувшись на мгновенье:

«Опять, мой почитатель беспокойный,

Зачем прогнал моё забвенье,

Не выбрал путь ко мне окольный?

Слова давно уж я не слышу,

Давно привыкла слушать думы.

Да, суждено в веках мне свыше

Красотой творения смущать умы».

И снова бессловесным чудом стала,

Забвеньем вглубь веков ушла.

Счастливый я стою у пьедестала —

Венера – камень ко мне слова нашла.

Твоя нежность сквозь годы.

Её не затмили невзгоды.

Ласковость, нежность – и годы печаль.

Ожидание, муки и слово: «Встречай!»

Встреча без счастья – начало разлуки.

Встреча на миг – продолжение му́ки.

Последняя нежность в касанье руки.

Гаснет скользя ощущенье – и должен уйти.

Я ласками мог бы тебя одарить,

Светом надежды наш путь озарить.

Нежностью – солнцем твоею взращённый,