Михаил Баженов - Переживание стыда в «зеркале» социальных теорий

Другие специалисты указывают на трудности, которые возникают при «презентации» как здравому смыслу, так и научному сообществу стыда в качестве чего-то, что безусловно полезно для общества – например, как замечает В. С. Соловьев, особенностью полового стыда является то, что «это чувство сильнее всего проявляется до наступления половых отношений: стыд всего явственнее и громче говорит virginibus puerisque [133], так что если бы его голос имел практическое значение, то он не только был бы не полезен, но был бы пагубен и для особи, и для рода…, когда является стыд, еще не может быть речи о злоупотреблениях, а когда является злоупотребление, тогда уже нечего говорить о стыде. Итак, вообще, с утилитарной точки зрения, там, где стыд мог бы быть полезен, его нет, а там, где он есть, он вовсе не нужен» [134].

Таким образом, можно утверждать, что стыд странен, парадоксален. Если он полезен для общества в качестве «инструмента» социального контроля, почему же индивид должен избегать его? Не демонстрирует ли индивид тем самым свое стремление уйти из-под контроля общества? И как общество к этому избеганию индивидом стыда относится? Оказывается – положительно! Ибо с точки зрения общества стыдиться стыдно! И ответ этот – опять-таки из области парадоксального! «Секс может быть стыдным, поражение может быть стыдным – замечает Ф. Скэрдеруд, – но еще более стыдно говорить о собственном стыде. Тот, кто чувствует страх или печаль, скорее всего, вызовет у окружающих сочувствие и заботу. Напротив, тот, кто стыдится, встречает лишь презрение. Это и есть двойная ноша стыда и та причина, по которой люди о нем не говорят» [135].

«К сожалению, – замечает С. В. Герасимов, – стыд почти не изучается психологией, и еще меньше другими науками. Гораздо проще, наверное, изучать какие-нибудь когнитивные перцепции или мультифакторные корреляции. И это кажется удивительным, потому что стыд в нашей жизни встречается постоянно и он, безусловно, важнее вышеуказанных корреляций» [136]. Гергилов также отмечает эту особенность стыда: «В повседневности стыд выглядит, как, впрочем, и в науке, в большинстве случаев, как нечто негативное, вредное, даже патологическое. "Стыд – это нежелательная эмоция". Это отражается, например, в воспитательном идеале, в соответствии с которым дети должны подвергаться процессу социализации, по возможности избегая "мнимого" стыда… Стыд для современного человека – признак слабости, неполноценности и подчиненности; в конечном счете, становится позором, покрывающим его» [137]. В современном обществе стыд, указывает А. Шорн, «становится зоной скрытого, которое находится под надзором и по отношению к которому применяются санкции» [138].

Относительно этических теорий подтверждает эту парадоксальность и А. В. Прокофьев: «На уровне общераспространенных представлений способность переживать стыд считается важнейшим свойством нравственной личности, а бесстыдство, подобно бессовестности или неспособности чувствовать вину за содеянное, рассматривается как ключевой моральный изъян. И вместе с тем в этической теории стыд часто приобретает характер атавистического или деструктивного явления, превращается в одну из самых сомнительных нравственных эмоций» [139].

Именно по причине всех вышеперечисленных особенностей стыд относят к самой неоднозначной эмоции, о чем свидетельствуют не прекращающиеся и в наши дни споры относительно его пользы и вреда. К этой же теме, по моему мнению, относится и вопрос – почему не принято смотреть на человека, переживающего стыд? Так же, наверное, как не принято смотреть на секс посторонним (в смысле со стороны смотреть на это «действо», не участвуя в нем). Или смотреть на смерть (причем, на смерть не только человека, но даже животного). Которые (секс и смерть) как зрелище, т. е. как то, на что можно смотреть со стороны, за чем можно наблюдать – на особого «любителя». Может быть, потому, что все перечисленные здесь явления – вне повседневной жизни, т. е. это явления – «из ряда вон»? А правильная жизнь – это «рядная» жизнь, это когда ты «в ряду» со всеми, а значит, ты считаешься по-ряд-очным человеком. Но такая – «в ряду со всеми» – жизнь – это и есть социальная жизнь! Значит, стыд – как секс и смерть – асоциален, т. е. находится за пределами социальной жизни?!

Однако, опираясь на мнения разных авторитетных специалистов (теоретиков и практиков) [140], можно утверждать и обратное – стыд есть явление самое что ни на есть социальное. Хотя… Какое-то это странное социальное явление: если попытаться обосновать идею социальности стыда, используя теорию социального действия, то структурные «кирпичики», «строительные блоки», лежащие в фундаменте этой теории (такие ее термины (понятия), как «действие», «взаимодействие», «наличие субъективного смысла действия», «актор» – в нашем случае им является стыдящийся индивид), при попытках описать с их помощью стыд, получаются какими-то не такими – не просто отличающимися от классических по Веберу и Парсонсу (и от понимания этих «кирпичиков» в соответствии с теорией символического интеракционизма – также), а даже с прямо противоположными параметрами. Смотрите сами.

А можно ли говорить о стыде в контексте социального действия и взаимодействия?

С одной стороны, стыд – как переживание – это деятельность, социальное действие. Ф. Е. Василюк пишет, что «термин "переживание" используется нами (в смысле самим Ф. Е. Василюком. – М. Б.) не в привычном для научной психологии смысле, как непосредственная, чаще всего эмоциональная, форма данности субъекту содержаний его сознания, а для обозначения особой внутренней деятельности, внутренней работы…» [141]. А потому можно говорить, продолжает Василюк, о «переживании как о продуктивном процессе, как об особой работе. Хотя заранее можно предположить, что идея производства в разной мере и в разном виде приложима к различным типам переживания, она является для нас онтологически, гносеологически и методологически центральной [142]». «Деятельность» («работа», «продуктивный процесс», «производство») и «социальное действие» – связанные понятия [143], и потому можно уверенно утверждать, что стыд «вписывается» в теорию, исходным понятием которой является «социальное действие».

Боль и страдания от стыда толкают стыдящегося на социальное действие. Подчеркивает этот момент, например, Гергилов – он пишет, «что каждое переживание стыда связано с сильными неприятными чувствами и избегание, соответственно, преодоление стыда там, где он уже возник, является очевидной потребностью каждого человека. В своих сознательных действиях люди стремятся избегать неприятных ситуаций стыда, а в случае их возникновения – поскорее из них выходить. Для этого в распоряжении человека имеется целый ряд практик. Однако избегание и преодоление стыда – это и социальные действия (если переживание стыда происходит не в одиночестве). Это связано с тем, что стыд одного человека усложняет социальные ситуации и мешает их спокойному протеканию» [144].