Марианна Сорвина - 100 великих тайн дипломатии

Д’Эон надел платье и начал заигрывать с Бомарше, совершенно его смутив.

Но ничто не вечно, и король скончался от тех болезней, которых боялся больше всего, – от болезней, которые возникают от случайных связей и неразборчивой любви. А шевалье отныне был связан договором, и никто больше не обращался к нему как к мужчине. В старости он превратился в довольно сварливую старуху, которая развлекалась фехтованием, не брилась и к тому же пила и курила. А когда он вздумал в 1789 году записаться в революционную армию, чтобы только снова на какое-то время стать мужчиной, его лишили пенсии, посчитав, что он нарушил договор. В последние годы он зарабатывал фехтованием и пари о своей принадлежности к мужскому и женскому полу. Эти букмекерские сделки шевалье осуществлял через своих агентов. Такова была судьба одного из самых ловких авантюристов Европы в непредсказуемой Франции.

Со службой в России было связано одно весьма щекотливое дело д’Эона. Вернувшись в Париж, он имел при себе не только письмо русской императрицы, но и загадочный документ под названием «завещание Петра Великого», в котором была расписана вся внешняя политика России, которая намеревалась захватить Индию, Константинополь и морские проливы. Поначалу об этом документе ничего не было известно, и впервые он всплыл в 1810 году из-за Наполеоновских войн и противоборства Франции и России. А полностью завещание было опубликовано в середине XIX века. Но стиль и язык документа ясно указывали на то, что это мистификация, созданная с целью опорочить Россию. Кто-то счел документ фальшивкой самого шевалье, собиравшего всякие сплетни, кто-то приписывал авторство совсем другим лицам. Но беда в том, что политическую репутацию легко испортить клеветой, а очистить ее трудно. Прав был драматург Бомарше, вложивший в уста своего героя дона Базиля замечательный монолог о клевете: « Я видел честнейших людей, которых клевета почти уничтожила. Поверьте, что нет такой пошлой сплетни, нет такой пакости, нет такой нелепой выдумки, на которую в большом городе не набросились бы бездельники, если только за это приняться с умом, а ведь у нас здесь по этой части такие есть ловкачи! Сперва чуть слышный шум, едва касающийся земли, будто ласточка перед грозой, pianissimo, шелестящий, быстролетный, сеющий ядовитые семена. Чей-нибудь рот подхватит семя и, piano, piano, ловким образом сунет вам в ухо. Зло сделано – оно прорастает, ползет вверх, движется – и, rinforzando, пошла гулять по свету чертовщина!»

Когда мы говорим о роли женщин не только в истории, но и в международной дипломатии, невозможно не вспомнить самую яркую российскую императрицу, сумевшую приумножить те европейские контакты, которые зародились со времен Петра I. Екатерина II еще в роли русской княгини собиралась «соединить Черное море с Каспийским и оба – с Северным», а став императрицей, стремилась «направить торговлю Китая и Восточной Индии через Татарию». Екатерине зачастую придают черты придворной помпезности и гламура, забывая, что именно ей принадлежат слова:

«Вся политика сводится к трем словам: обстоятельства, расчеты и конъюнктуры».

Вслед за дедушкой своего мужа Петром I она продолжала осваивать Балтику, воссоединила земли, населенные белорусами и украинцами, открыла выход к Черному морю.

Подобно Петру I, Екатерина любила поселять в России переселенцев из Южной Европы, спасавшихся от османского ига. Им жаловали титулы, давали работу, причем зачастую – при дворе. В годы правления Екатерины в России было много образованных иностранцев, но не голландцев или немцев, как при Петре, а сербов, болгар, румын, португальцев. В те годы европейцы, особенно из стран, занятых османами, стремились в Россию. Но не лучше ощущала себя и Португалия, превратившаяся в британскую винодельческую провинцию. Войны с Испанией и давление Англии истощили Португалию, а страшное землетрясение 1755 года полностью разрушило Лиссабон. Неудивительно, что некоторые родовитые португальцы стремились в Россию.

Любимым камердинером Петра III был португалец Яков Бенедикт Бастидон. Сам он, правда, писал в биографии: « Француской нации. Из Полши в Россию приехал в 1745-м году декабря 20-го числа и принят в дом Его Сиятелства малороссийскаго гетмана графа Кирилы Григорьевича Разумовского камердинером ». Жена Бастидона стала кормилицей Павла I, а дочь Катерина вышла замуж за поэта Г.Р. Державина.

Переписка Екатерины Великой с господином Вольтером. Издание 1803 г.

Французские мыслители охотно переписывались с образованной императрицей. Адресатами Екатерины были философ Вольтер, ученый-энциклопедист Жан Лерон Даламбер, драматург и философ Дени Дидро.

В 1773 году по приглашению Екатерины II в Петербург приехал Дени Дидро. Императрица встретила мыслителя ласково, беседовала с ним много часов, но с иронией выслушивала его предложения избавиться от дворцовой роскоши и вложить освободившиеся средства в народное обучение. Екатерина пожаловала Дидро крупную сумму денег на пополнение его библиотеки, также она выплачивала Дидро жалованье в размере 1000 ливров в год за заведование библиотекой.

Этот успех Дидро впоследствии не давал покоя другому просветителю – Даламберу. В своей переписке он не раз намекал Екатерине II, что Энциклопедия нуждается в средствах. В ответ на это Екатерина в середине 1760-х годов пригласила его в Россию на должность воспитателя наследника престола. Однако Даламбер не принял приглашения, поскольку не любил перемены мест и больше увлекался составлением Энциклопедии. Он писал Вольтеру в ироническом ключе: « Знаете ли вы, что мне предложили, хотя я и не имею чести быть иезуитом, воспитание великого князя в России. Но я очень подвержен геморроидальным коликам, а они слишком опасны в этой стране ».

Едва ли императрица относилась к этой идее серьезно: получив от Даламбера отказ, она не стремилась найти сыну другого воспитателя. Однако начало было положено, и в парижских литературных кругах распустили слухи, что Екатерина хочет обратиться с таким же предложением к Дидро, Мармонтелю или Сорену.

Несмотря на отказ Даламбера стать придворным воспитателем и перенести Энциклопедию в Россию, Екатерина достигла своей цели: Французская академия занесла в свои протоколы предложение, сделанное ее члену, Вольтер восторженно поздравил друга, а французские газеты разнесли по всему миру известие о просвещенной императрице и ее деятельности. С одной стороны, это способствовало ее личной популярности. С другой – это был яркий пример «мягкой силы» дипломатии, то есть строительства мостов между разными культурами мирным способом.