Борис Голованов - Идеология: между метафизикой и социальным контролем

Идолы театра вызывают наибольшее неприятие у сэра Фрэнсиса. Он одобрительно отзывается о политической власти, которая противостоит этим идейным новшествам, навлекающим опасность на людей и наносящим ущерб их благосостоянию. Если бы не было противодействия такого рода идолам, то общество могло бы оказаться в плену многочисленных софистических школ, подобно тому, как это произошло в Афинах в V веке до н. э.

Возникновению идолов театра, полагал Ф. Бэкон, способствуют, прежде всего, искажения и перекосы в проведении научных доказательств и обоснований. Эти искажения приводят к появлению трех разновидностей принципиальных ошибок.

Первая разновидность ошибок предстает перед нами в таком гносеологическом феномене, как софистика . Софистические призраки возникают тогда, когда «философы рационалистического толка выхватывают из опыта разнообразные и тривиальные факты, не познав их точно, не изучив и не взвесив прилежно. Все остальное они возлагают на размышления и деятельность ума» [13] Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 2. – М., 1972. – С. 28. .

Вторая разновидность логических дефектов проистекает из догматизации выводов, сделанных на основе ограниченного опыта. Приверженцы быстрых умозаключений превращают частные эмпирические закономерности в универсальные философские принципы и, исходя из них, строят свои воззрения, «удивительным образом извращая и толкуя все остальное» [14] Там же. – С. 29. .

Третья разновидность методологических ошибок возникает под влиянием слепой веры и почитания ложных авторитетов. Обольщаясь слепой верой, философия смешивается с теологией и неясными преданиями, в результате чего человеческий ум попадает под влияние поэтических и иных вымыслов. «Эту суетность, – полагает Ф. Бэкон, – надо тем более сдерживать и подавлять, что из безрассудного смешения божественного и человеческого выводится не только фантастическая философия, но и еретическая религия» [15] Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т. Т. 2. – М., 1972. – С. 31. .

Вторжение научного познания в практическое целеполагание поставило проблему устойчивости познавательного процесса по отношению к внешним влияниям. Английский философ выражает уверенность в том, что разработанный им метод поможет полностью очистить человеческий ум от влияния факторов, порождающих и поддерживащих заблуждения и иллюзии. Он пишет, что все многообразие идолов должно быть отброшено «твердым и торжественным решением, и разум должен быть совершенно освобожден и очищен от них. Пусть вход в царство человека, основанное на науках, будет почти таким же, как вход в царство небесное, “куда никому не дано войти, не уподобившись детям”». [16] Там же. – С. 34.

Мы далеки от утверждения, что представления Ф. Бэкона об идолах как препятствиях на пути научного познания тождественны современным представлениям о феномене идеологии. Дело не только в том, что современная наука по своему методологическому арсеналу далеко превзошла науку XVII века; не меньшее значение имеют изменения, происшедшие в структуре общественной жизни, кардинально преобразовавшие отношения теории и практики.

Историческое значение учения Ф. Бэкона об идолах заключается в том, что оно явственно свидетельствует о методологическом повороте в философской традиции, фокусирует усилия философской мысли на проблемах научной рефлексии, укреплении практической ориентации научных исследований. Ф. Бэкон разрушает монополию теологической мысли на критику заблуждений и вводит научные критерии истинности/ложности познания. Ложные идеи в его философии трактуются не как призраки, пришедшие из царства Аида, и не как духи, вводящие в искушение сознание верующих. Он исходит из проявлений человеческого разума, имеющего своей реальной предпосылкой энергию практических импульсов. Разного рода идолам он дает конкретно-научную трактовку в соответствии с теми направлениями в познании и преобразовании природы, на которых они паразитируют. Рассматривая идолов как препятствия на пути применения научного метода, он полагает, что их правильная критика освобождает путь для истинного познания.

Французская революция не только взорвала политическую ситуацию в Европе, она кардинальным образом поменяла смысл и направление европейского Просвещения, превратив его из просвещения монархов в революционное просвещение масс. Робеспьер и его партия, устанавливая культ разума, развернули просветительскую деятельность на 180 градусов и прервали двухтысячелетнюю традицию. Великую задачу Платона – воспитание философа на троне – они преобразуют в еще более великую: разбудить в каждом гражданине правителя, если не государства, то своей собственной судьбы [17] Пятнадцатитомный «Курс наук для обучения принца Пармского» Кондильяка и Мабли идеологи заменяют «Элементами идеологии», рассчитанными на воспитание просвещенного гражданина. . Один из теоретиков революционной эпохи Д. Гара, выступая в Совете Старейших, сказал: «Революция начинается тогда, когда мудрость философов становится мудростью законодателя. Революция не может быть завершена до тех пор, пока мудрость законодателя не станет мудростью народа» [18] Цит. по: Kennedy T. A Philosophe in the Agee of Revolution, Destutt de Tracy and the Origins of Ideology. – Philadelphia, 1978. – Р. 71. .

Революционная власть предложила несколько вариантов решения этой проблемы. М. Робеспьер в разгар гражданской войны заносит в свою записную книжку следующие знаменитые слова: «Нужна единая воля . Она должна быть или республиканской, или роялистской. Для того чтобы она была республиканской… надо, чтобы народ присоединился к Конвенту, и чтобы Конвент воспользовался помощью народа. Надо, чтобы восстание распространялось все далее и далее, причем санкюлоты получали вознаграждение и оставались бы в городах. Надо снабдить их оружием, просветить, возбудить их гнев, воспламенить республиканским энтузиазмом всеми возможными средствами (курсив мой – Б. Г.)» [19] Цит. по: Матьез А. Французская революция. – Ростов-на-Дону, 1995. – С. 388. .

Последствия революционного порыва были столь разрушительны для французского общества, что не только противники революции, но и многие ее сторонники задумались о «темных» сторонах человеческой натуры [20] Наиболее скандальным описанием этих проявлений стали публикации маркиза де Сада. . Эпоха террора и безумной жестокости вызвала к жизни ряд философско-политических проектов обуздания человеческих страстей. Авторы одного из таких проектов – теофилантропы – предложили создать революционный культ вместо традиционного христианства. В духе нового культа вожди революции стали бы апостолами Разума, а сам культ должен был систематически подкрепляться успехами науки и политической практики.