Анатолий Демин - Эпизоды народной жизни начала XX века

– Молодец, правильно считаешь. Ладно, Боровков, не будем время попусту тратить! Давай деньги, а я сейчас тебе наряд-разрешение на порубку выпишу.

– Благодарствую, ваше благородие, господин лесничий.

– Ну а завтра также вот в это время снова подъезжай. Дам тебе лесника, Антипом зовут. Наверное, знаешь его – он тебе на делянке деревья на пять возов заклеймит.

Свои наставления лесничий давал, не откладывая ручки, которой писал наряд-разрешение, часто опуская перо в чернильницу и ударяя каждый раз кончиком пера о её дно.

– Ну вот и готово. Получи. Грамотный? Читать-то умеешь?

– Грамотный. Премного благодарен, господин лесничий.

Пётр Сергеевич взял бумагу с двуглавым орлом и стал медленно, по слогам, читать.

– Погодите, господин лесничий. Не пойму никак. Я заплатил за пять возов, а в наряде прописано одиннадцать кубометров. Чего за кубометры такие?

– Да не обращай внимания на это, Боровков. Циркуляр тут пришёл из департамента. Теперь предписано вести учёт порубок и расчёты в этих самых кубометрах. Возы указывать запрещено.

– А-а-а. Ну коли так, тогда ладно. Тогда прощевайте, господин лесничий.

И, поклонившись в пояс, крестьянин Боровков Пётр сын Сергеев покинул лесничество.

Три дня кряду Пётр Сергеевич с сыновьями валили годные на дрова сухостойные да заболевшие сосны с берёзами, обрубали ветви, пилили стволы на трёхметровые брёвна, грузили на подводы и возили к себе в усадьбу. Много трудов – семь потов пролили Боровковы, но управились с Божьей помощью. Но, странное дело, на все три дня поселилась в душе старшего Боровкова не понятно откуда взявшаяся тревога. Вестилось ему что-то нехорошее, и не мог он взять в толк, отчего.

И вот не успели отец с сыновьями разгрузить последнюю пятую подводу с брёвнами, как к ним подъезжает верхом на жеребце лесник Антип, что деревья по наряду клеймил.

– Здравствуй, Сергеич! – говорит.

– И тебе доброго здоровьица! – отвечает Пётр Сергеевич.

– Ну что, весь лес-то привёз?

– Слава Богу, управились. А тебя какая нужда сюда скакать заставила?

– Да вот, понимаешь, лесничий приказал проверить, нет ли у тебя переруба.

– Какой ещё переруб, Антип? Вот гляди – все брёвна тут аккурат от пяти возов, как в наряде.

– Возы возами, Сергеич, – ответил лесник, спешился и, привязывая к росшей у забора берёзе жеребца, продолжил объяснение своего неожиданного наезда, – а мне, понимаешь, велено проверить по кубометрам. В наряде-то у тебя не возы указаны, а одиннадцать кубометров. Так ведь?

– Ну так.

– Вот я щас расчётец-то проверочный и произведу, как господин лесничий научил.

Достал тут Антип из кармана свёрнутую в моток какую-то тесёмку с нанесёнными на ней чертами и цифрами и начал снимать ею мерки со сложенных стопами брёвен. Снимает мерку за меркой и в тетрадочку карандашом записывает. Закончив дело с мерками, Антип присел на подходящее брёвнышко и продолжил что-то сосредоточенно писать, то и дело облизывая губы, пришепётывая и почёсывая в затылке. Пётр Сергеевич, нагнувшись, заглянув в Антипову тетрадку, увидел, что лесник в столбик умножал и делил, а ещё ноздри старшего Боровкова уловили плывущий от лесника запашок, который ни с чем не спутаешь, – Антип был под хмельком.

Наконец, закончив тяжкий умственный труд, он криво улыбнулся и как будто даже весело изрёк:

– Ну вот, Сергеич, у тебя переруб на три кубометра. Не одиннадцать, как по наряду тебе разрешено, а четырнадцать.

– Да как же так, Антип? Откуда ж переруб-то взялся? Ты ж сам видишь: за пять возов уплачено – пять возов и вывезено из леса. Какой же переруб могёт быть?

– Не знаю. Не знаю, Сергеич. Только переруб в наличии, а это, брат, воровство казённого леса, и я, как государевой службы человек, должон об сём доложить лесничему, а он беспременно – полицмейстеру.

– Погоди, Антипушка, ведь это ж тюрьма!

– Может, тюрьма, может, острог, может, каторга – почём мне знать. Суд определит.

«Вот оно отчего так тревожилось-то мне. Сердце лихо чуяло», – мелькнула мысль в голове Петра Сергеевича.

– Как же так, Антипушка? Ведь без вины виноватый получаюсь. Ты уж придумай чего-нибудь, а мы к тебе со всем уважением.

– Чего ж тут придумаешь, Сергеич? Легко сказать – придумай… Если что, мне ведь отвечать придётся! Придумай ему… Ладно, так и быть: коли мне пару целковых дашь, доложу господину лесничему, что нет у тебя переруба.

И дал, конечно, Пётр Сергеевич Боровков эти два рубля леснику Антипу, да ещё и Господа Бога возблагодарил «за избавление невеликой ценой от суда и тюрьмы, а пуще того – от посрамления честного имени». И не знал простодушный человек, что новый лесничий оказался нечистым на руку чиновником, мошенником и казнокрадом, не первой жертвой которого он стал.

Из века в век на Руси, как, впрочем, и во всём мире, пользовались приблизительными мерами веса, объёма, длины и прочими. В частности, такой приблизительной мерой был «воз». Воз использовался для определения количества сена, брёвен, хвороста, дров и иного прочего, что перевозилось лошадьми на повозках или санях. При этом количество груза на одном возе ограничивалось, главным образом, его весом, который могла тянуть без чрезмерных усилий лошадь. Применительно к брёвнам один воз примерно соответствовал трём кубическим метрам (кубометрам) древесины, или, соответственно, примерно двум с половиной тоннам по массе. Когда на рубеже XIX и XX веков циркулярами государственной власти стало предписываться переходить на точную метрическую систему, для многих нечистых на руку чиновников на местах появились возможности для разного рода жульничества из-за неграмотности населения, не имевшего возможности для пересчёта старых мер в метрические и вынужденного по этой причине доверять чиновникам. Примером такого жульничества как раз и может служить случай с П.С. Боровковым.

Итак, герой рассказа приехал в лесничество купить дровяного леса в количестве пять возов по известной ему и установленной несколько лет тому назад цене – 2 рубля за воз. Лесничий подтвердил неизменность этой цены и взял с крестьянина П.С. Боровкова за пять возов 10 рублей. При этом в наряде-документе, разрешающем порубку в казённом, то есть государственном, лесу и отражающем факт оплаты покупателем запрашиваемого количества брёвен, согласно требованию правительственного циркуляра о переходе на метрическую систему и, соответственно, об отмене старых единиц измерения, указал не пять возов, а 11 кубических метров. Здесь и было скрыто мошенничество и казнокрадство. Очевидно, что государственный лесничий – профессионал в своём деле, прекрасно знал, что корректный перерасчёт одного воза в метрической системе даёт объём от 2,5 до 3,0 кубометров. Поэтому, будучи честным и по отношению к государству, и по отношению к покупателю, он обязан был вписать в наряд