Келли Ламберт - Нейробиология здравого смысла. Правила выживания и процветания в мире, полном неопределенностей

На протяжении эволюции человека отношения между нашими действиями и последствиями с точки зрения выживания изменились кардинальным образом. Наши предки должны были оставаться предельно внимательными к ответным реакциям, которые либо помогали добывать ресурсы, либо давали возможность избежать опасности; в современном мире такие действия во многих, но не во всех областях стали менее значимыми. Попробовать новую, возможно, ядовитую еду, перенести стоянку в незнакомое место или поохотиться на опасное животное и добыть себе кусок мяса на обед – на смену этим решениям пришли другие: какую еду заказать навынос, какие песни загрузить в плейлист и твитнуть ли сообщение о новых социальных поражениях своих друзей. Разумеется, в нашем мире еще сохранились районы, где для выживания требуется достаточно высокий, а то и максимальный уровень бдительности, но все же сценарий развития человечества изменился в сторону обществ большого изобилия. Учитывая, что в целом мозг остался таким же, каким был у предков, стоит задуматься о последствиях этих радикальных перемен и о том, влияют ли эти перемены на рост числа психических заболеваний.

Если мы перестанем об этом думать, то не нужно будет удивляться, что секвенирование генома идет слишком медленно, чтобы можно было помочь страдающим психическими расстройствами. Помимо неврологических заболеваний, таких как болезнь Альцгеймера или Паркинсона, ответственность за которые возлагают на модифицированные белки и нейрохимические вещества, психические заболевания (шизофрения, депрессия, тревожные расстройства и т. д.) можно считать связанными с множественными факторами, и вряд ли они зависят от единственного гена, ответственного за производство конкретного белка. В своем нынешнем состоянии секвенированный геном можно сравнить с картой, на которую нанесены улицы и магистрали, но отсутствуют пункты назначения, такие как города или государства, и нет ландшафта – гор, океанов, рек, пустынь или лесов. Эту карту нужно дополнять этими интересными объектами, чтобы максимально увеличить ее ценность. Соответственно, прежде чем мы сможем заняться разработкой генетических методов лечения психологических заболеваний, таких как обсессивно-компульсивное расстройство или депрессия, геном человека, сравнимый с картой человеческого мира, должен быть совмещен с нейронными и поведенческими функциями и связанными с ними эмоциями и мыслями.

Запуск в 2007 году гарвардским генетиком Джорджем Чёрчем амбициозного проекта «Личный геном» (Personal Genome Project) стал положительным шагом в направлении нанесения на карту генома важной информации. В то время как первый расшифрованный геном человека обошелся Национальному институту здоровья в 3 миллиарда долларов, сегодня стоимость подобной операции значительно снизилась и составляет чуть больше тысячи долларов. Цель проекта «Личный геном» – расшифровать геном тысяч людей, получив от каждого волонтера образец крови, слюны и клеток кожи, а также, что актуально для ученых, информацию о поведении и образе жизни. Эти данные помогут составить более точную карту влияния генов на поведение и определить специфические гены в контексте переменных определенного образа жизни, которые могут представлять самый большой риск для человека. Как только эта информация будет получена, системный анализ поведенческих функций значительно увеличит ценность этих гигантских объемов персональных данных [20] Lunshof J. E. et al . Personal genomes in progress: from the human genome project to the personal genome project // Dialogues in Clinical Neuroscience. 2010. Vol. 12. P. 47–60. .

Чтобы не отстать от медицинского прогресса и улучшить меры профилактики и лечения психических заболеваний, необходимо систематически исследовать поведение, чтобы дополнить ценной информацией таблицу психического здоровья. Способность мозга обрабатывать данные о взаимоотношениях между нашими действиями и их последствиями – важная поведенческая стратегия для выживания и личного успеха. В научной литературе для обозначения отношения между поведением и его последствиями используется термин контингенции действия-результата (action-outcome contingencies) и контингенции реакции-результата (response-outcome contingencies). В этой книге я буду использовать оба термина. Независимо от специфичности термина, вычисление вероятности желаемого результата важно во многих областях психического здоровья и нейробиологии. Одна важная область – это увлекательное и получившее весьма широкое определение поле нейроэкономики. Стоит ли сделать еще одну ставку за игровым столом в «двадцать одно» или уйти с имеющимся выигрышем? Продать дом сейчас или подождать повышения цен на рынке недвижимости? Записать малыша Бобби в детскую бейсбольную команду или подождать, пока он подрастет? Способность поддерживать здоровье наших вероятностных , или контингентных, калькуляторов (contingency calculators), чтобы реагировать на неопределенности жизни, исходя из собственных стратегических интересов, важна для психического здоровья и благополучия и может считаться одной из самых важных функций мозга. Сердце качает кровь, легкие качают кислород, а мозг прокачивает вероятности, или контингенции, чтобы выдавать наиболее адаптивные поведенческие реакции.

В природе маскировка помогает выживать множеству существ. Мотылек, сливающийся с корой дерева, и насекомое, похожее на веточку, выработали важные адаптации, способствующие выживанию и защите от хищников. Однако, если определенные факторы маскируют вероятностные результаты и важные причины целевых результатов становятся неочевидными, такая ситуация грозит упущением возможности обучения. Если поедание определенных ягод вызывает недомогание – мы должны об этом знать; если определенная мимика отталкивает от нас потенциального друга – мы должны об этом знать; если некая специфическая научная стратегия ведет к провалу теста – мы должны об этом знать. Владение точной, в реальном времени, подлинной информацией об эффективности наших реакций исключительно важно для поддержания точности вероятностных калькуляторов мозга.

Хотя мы стремимся приумножать собственные возможности – скорость, силу, знания, – похоже, нас не очень беспокоит, когда мы нарушаем точность оценки своих контингентных процессоров. Часто, вместо того чтобы разобраться, почему наши решения привели к провалу, мы сразу исключаем собственную ответственность и ссылаемся на другие факторы, например некомпетентность коллеги, болезнь или элементарное невезение. Защищая своих детей, мы скрываем от них истинные причины успехов и неудач и говорим, что проигравших не бывает или что не стоит обращать внимание на приятеля, который всегда побеждает в эстафете. Обеспеченные люди нанимают других людей (например, финансовых инвесторов, дизайнеров интерьера, личных тренеров), чтобы те стратегически переадресовали им вероятности. Так они позволяют атрофироваться собственным калькуляторам контингенций. Но, возможно, хуже всего то, что, якобы помогая некоторым людям приобрести психическую компетенцию или психическое здоровье, этим уязвимым людям прописывают лекарства, которые зачастую просто маскируют вероятности, или контингенции, реального мира и делают их чувства более управляемыми. Самый трагический момент в укрощении поведенческих и эмоциональных реакций, рассматриваемых как неприемлемые, – массовое применение в середине XX века фронтальной лоботомии. Такие операции полностью купировали важные контингентные процессоры мозга. Возможно ли, что некоторые наши подходы к лечению психических заболеваний будут с такой же легкостью восприниматься как методы, которые вызывают психические заболевания в силу их маскирующих вероятности воздействий? И разве такая логика мышления может объяснить, почему поведенческая и когнитивная терапия, которая фокусируется на способности пациента осуществлять контроль над желаемыми и аутентичными контингенциями действие-результат , оказывается успешной, часто достигая 100-процентного показателя, причем без побочных эффектов? Ответ – ДА.