Роман Адерихин - Взгляд во вне. 13-й аспект понимания

Следовательно, уникальность выражается постоянным тождеством, а сущность постоянства выражена изменчивой уникальностью .

Сущность непостоянна, а атрибутивность сущностна. В то же время сущность есть сущность, а атрибутивность атрибутивна безотносительно того, как они проявляют себя вовне « для нас » в форме акта восприятия. С этой точки зрения, а именно с точки зрения дачи определения воспринимаемому, такое воспринимаемое не дает ровным счетом ничего, кроме разложения целостности этого « воспринимаемого » на составные элементы. Это не говорит о том, что не надо исследовать нечто воспринимаемое, но это показывает тот факт, что не стоит заблуждаться относительно ценности такого рода выводов данных исследований, так как сущность предстает уже перед нами во всем многообразии акта своего проявления.

Использование знаний и знание в акте понимания – две разные составляющие направленности человеческой деятельности.

Так, чаще всего в акте использования знаний мы стараемся сконцентрироваться на функциональной направленности полученного знания, субъективировать его в соответствии с нашим целеполаганием. Мы выделяем, например, у категории объяснения некую суть, выраженную в ее функциональной направленности, а именно направленности на установление акта понимания , где последний есть но не только выражение волевого акта индивида, но и является константой, зависящей от различных « объективных » факторов уместности, удовлетворенности, времени, места и т. п. Так, например, можно смотреть, но не видеть, можно слушать, но не слышать, можно знать, но не осознавать, можно объяснять, но не понимать и не добиваться состояния осознанности, выраженной в конечном результате акта объяснения.

Использование знаний (научных знаний) посредством их объяснения, верификации, фиксации и т. п. составляющих его компонентов всегда ведет в сторону от акта понимания (осознанности) самой сущности.

Так, например, глядя на айсберг, мы говорим ( факт фиксации акта восприятия ), что он голубого цвета. « Научный подход », применяемый по отношению к факту того, что айсберг голубого цвета, подводит нас к отрицанию воспринятого, а точнее, к отрицанию результата воспринятого, он вынуждает нас говорить, что мы знаем, что он сам по себе не голубого цвета, нам лишь кажется, что он голубой. « На самом же деле » это все есть свойство преломления света по отношению к кристаллам льда, что таким образом создает видимость того, что айсберг именно голубой. То есть голубой цвет не есть атрибут айсберга, но есть атрибут света и еще нескольких оптических состояний и их комбинаций.

С «научной точки зрения» утверждение, что айсберги голубые, равно настолько же обоснованно по отношению к утверждению, что голубизна айсберга появляется при условии преломления света .

В данном случае, во-первых , идет неверное сопоставление факта « айсберг голубого цвета » и того факта, как данный оттенок формируется при наблюдении нами за айсбергом. Сам процесс « преломления света », также не есть « голубизна » и, в конце концов, не есть цвет, так как свет объективно бел.

Во-вторых , факт наличия виденья голубого айсберга, безусловно, мало кем оспаривается, так как его « цветность » характеризуется наглядной составляющей акта восприятия, в то время как « преломление света » мы не фиксируем органами чувств, точно так же, как и различные свойства голубизны цвета, которое вообще есть не что иное, как чистый акт нашего субъективного восприятия, не существующий в действительности в отличие от айсберга.

Следовательно, разложение на составные части объекта и предмета действительности (акт объяснения) и выявление его сущности не есть одно и то же, что очевидно для внимательного наблюдателя .

Так, мы говорим « время года », « год », « месяц », « день », то есть соотносим « явление » с числовым состоянием его отражения. День предстает как взаимодействие света, исходящего от солнца ( которое обладает своими взаимодействиями, влияющими и выражающими ее функциональный потенциал ), до момента его перехода ( движение ) на другое полушарие, где на одном из них происходит состояние « ночи », на другом – состояние « дня ». Таким образом, положение солнца относительно полушарий земли и их расположением мы связываем с универсальным понятием дня и света вообще. Следовательно, в абстрактном понятии « дня » мы выделяем наличие света как такового – это его существенное свойство, однако при этом свет как источник « дня » не принадлежит « дню », но принадлежит солнцу, точнее, они принадлежат абстрактному понятию дня, которое коррелирует к конкретному источнику ( солнцу ), создающему абстрактное понятие дня.

Состояние дня как взаимодействия солнца, движения и положения земли предстает как закономерный процесс и ход действительности, но согласимся, что данное взаимодействие не есть ни « год », ни « месяц », ни « день », однако предстает « как таковой » лишь в качестве ответа на поставленный нами самими вопрос « каким образом », где последнее характеризуется взаимодействиями компонентов ( дня, света, солнца и т. п.).

То есть, беря конкретный предмет или явление, мы его объясняем в абстрактном понятии, отделяя атрибутивные, с одной стороны, и самодостаточные свойства, с другой, ставя зависимость между абстрактным и конкретным в отношение зависимости от актуального акта восприятия.

А: Почему вам не нравятся эти желтые обои?

В: Какие, вот эти персиковые?

А: Вообще-то я спрашивал не про цвет, а про обои.

Все, что воспринимается, так или иначе проходит через « сито », называемое субъективным актом восприятия. Нам неизвестно, почему одни любят кофе, а другие чай, одни предпочитают ездить поездом, другие летать самолетом и т. п. Такого рода информационные « предпочтения » довольно часто завуалированы в акте объяснения под состояние « объективности », в которую могут верить только люди искренне верующие.

Странная возникает порой ситуация по поводу того, что понятия описывают и отражают в итоге меньше, чем ощущения, вкладываемые в данные понятия, и все-таки выражаются только лишь с их помощью.