Григорий Луговский - Революция для своих. Постиндустриальная Утопия

***

Иногда, чтобы сказать что-то новое, нужно создать новый язык. Искусство – это соревнование индивидуальных языков по выражению единых истин, понятых через призму субъективного восприятия. То же касается философии, которая, как мы говорили, есть одна из сутей сознания – субъективного «схватывания» мира.

Сознание – нечто избыточное по отношению к природным нормам психической жизни. А что такое норма? Предсказуемость, повторяемость, следование каким-то древним программам. Наличие сознания, которое выбивается из колеи работающих программ и способно само себя перепрограммировать – уже бунт против природы. Меньше сознания – больше здоровья для психики, больше природы.

Культура и отдельное сознание соотносятся как два зеркала. Поставив их напротив друг друга, мы никогда не сможем узнать, какие именно призраки отразятся в этих зеркалах. А пытаясь заглянуть в межзеркалье, будем видеть лишь себя. Это пространство – сфера действия творческой воли, в которой индивидуальный разум с одной стороны работает с личным опытом и генетически усвоенным багажом психики, а с другой – с усвоенным опытом культуры.

Большому, сложно организованному сознанию нужны особые лекарства – культурные. Как само наше сознание полностью искусственно, так и лекарством ему служат эстетические пилюли: искусство, литература, ритуалы и т. п. Все, что мы ищем, на самом деле является материалом для строительства себя и лекарством для больного сознания. Именно такова суть Настоящего. И все то, что воздействует на нас как лекарство, как обезболивающее, мы принимаем как Настоящее – способное вызывать хотя бы кратковременную реакцию освобождения, катарсиса.

Причины страданий сознания экзистенциальные, они коренятся в осознании своей отдельности, а потому – уникальности. Мы как бы заточены в своем внутреннем мире, поэтому полное понимание Другого невозможно. Общение всегда будет цепью догадок и неточных переводов, что особенно актуально для развитого сознания. Каждое такое сознание – итог уникального пути личных исканий. Поэтому понимание прекрасного способно не только объединять с другими, но и разъединять.

Если развить одну из мыслей К. Г. Юнга, существуют невротический и шизофренический типы личности. Конечно, это не означает, что все мы психически нездоровы. Но с точки зрения природы быть человеком – значит являться страдающим, болеющим существом. Невротик бежит от внешнего хаоса в мир иллюзий. Такой человек ищет в искусстве/литературе недостающей ему в жизни гармонии, порядка. Главным символом порядка выступает красота. Поэтому невротик прежде всего реагирует на внешнюю форму – наиболее очевидные и архаичные признаки красоты.

Шизофреник – противоположный невротику тип. Это человек хаоса, а не космоса; новизна для него важнее красоты. Чем отличается космос от хаоса? Наличием предсказуемости, устоявшихся форм и норм. Хаос же непостоянен, непредсказуем и потому видится как опасное, тревожное, но и творческое состояние бытия.

Невротическая культура направлена на сохранение опыта прошлого, а шизофреническая – на поиск нового, расширение горизонтов. Невротик видит и приемлет красоту «проверенную временем»: котики, цветочки и прочая милота, мелодрамы, комедии, ритмическая односложная музыка. Развлекать, убаюкивать, уводить в мир фантазий и грез – вот суть невротической культуры. Невротик – человек, олицетворяющий близость к природе и архаике. Он тяжело принимает новое, а потому окружает себя понятными, легкодоступными и древними образцами красоты. Цветами и котиками могли любоваться еще люди палеолита. Эта красота архетипическая, глубоко укорененная в нашей психике. Она рекурсивна и фрактальна, в ней почти нет места новому. А невротическое искусство – это бесконечный «конкурс двойников», самоповторы и поиск идеальной формы давно известных образов.

Культура шизофреническая ориентирует на усложнение и поиск новых форм. Шизофреник в первую очередь хочет разгадывать ребусы, а не любоваться. Он находит красоту именно в процессе поиска, его манит новизна и утомляет мир повторяемости. Новые идеи, смыслы, новые формы красоты. Нужно только приложить усилия, чтобы эту красоту рассмотреть. Относительность представлений о красоте успешно демонстрирует современное искусство, размывая устоявшиеся эстетические взгляды, но и оно существует в определенных рамках, в которых формирует атмосферу чуда раскрытия новой красоты.

Фактически понятие новизны вторично. Речь всегда идет только о красоте, она и есть искомое всеми «настоящее». Но каждый способен видеть красоту чуть иначе, наблюдая мир «со своей колокольни». Котики и цветы никуда не деваются – этот древний пласт восприятия красоты доступен всем. Но дальше начинаются ступени личного культурного восхождения, переоткрывания красоты.

Нельзя сказать, что невротики глупее шизофреников. Просто ориентиры разные. Ведь интеллект – объективный механизм, а сознание – индивидуальные, субъективные установки, набор программ по эксплуатации имеющегося интеллекта. Куда сознание направит свои волевые усилия, ту ниву и будет перепахивать беспристрастный интеллект. Поэтому чаще всего «люди дела», обыватели – сторонники эгалитарной невротической красоты и культуры. Их мозг «заточен» под другие проблемы, а культура служит просто фоном жизни.

Хотя в основе культуры лежат различные аффекты, первым непосредственно культурным актом является некий волевой творческий порыв, знаменующий встречу субъекта-творца с чем-то его впечатлившим, с красотой или новизной. Но творческая реакция не сразу становится достоянием культуры. Не за каждым воплем «Эврика» стоит настоящее открытие, хотя каждый на протяжении жизни может совершать множество открытий для себя, переживая вспышки экстаза, вдохновения, творческого подъема. Культура же фиксирует в себе только те реакции, которые она по каким-то причинам считает полезными для выживания общества.

Первый этап на пути от спонтанного творческого импульса к факту культуры – собственно творчество. Это процесс изживания силы вызова в энергии ответа на него. Вызовом может стать внешнее давление природы или общества, внутренний конфликт, чужое творчество. А ответ – волевая реакция на эту другую волю, которую нужно подчинить, или понять, и тем «окультурить». Поэтому сакральное в традиционных представлениях приобретало персонифицированные, субъектные черты, ведь если есть воля, то должен быть и ее источник-субъект. Первобытное сознание одухотворяло весь окружающий мир, выделяя в нем «сильные» явления как божеств и духов, с которыми необходимо договариваться. И до сих пор мы можем «вступать в диалог» со слишком сильной жарой, морозом или ветром как с субъектами, хотя и осознаем, что речь идет о природных явлениях. Часто реакции на природные явления становятся первыми творческими импульсами как у мастеров, так и у неискушенных творцов.