Юрий Ладохин - Казначеи революции смыслов: от Мецената до братьев Третьяковых. Из цикла «Истории бессмертное движенье»

И кто теперь попробует усомниться в том, что «Божественная комедия» рывком переместило мировое поэтическое пространство ближе к вершинам эстетического Олимпа и стала одним из тех достижений человеческого духа, что исподволь, но беспрестанно меняет плотное сукно повседневности? И то: ни Карл I Савойский, рассматривая на досуге великолепные миниатюры из «Часослова герцога Беррийского», ни плутоватый меняла из Амстердама, заполняя по вечерам пухлые учетные книги, наверняка не могли отмахнуться от той мысли, что исход их будущей встречи с апостолом Петром у заветных врат уже, возможно, описан великим Данте.

Не забудем здесь и о силе эмоционального воздействия. Впервые в мировой литературе автор подробно, с множеством несомненно важных для читателей-христиан деталей, описывает свои странствия по загробному миру. Состоящая из трех основных частей («Ад», «Чистилище», «Рай»), в каждой из которых содержится по 33 песни, «Божественная комедия», пожалуй, по праву является настоящей средневековой энциклопедией научных, политических и богословских знаний. Причем, по мнению многочисленных читателей поэмы, в стержне основного сюжета – хождении поэта по дебрям потустороннего мира, не было ничего экстраординарного. Ведь известно, что еще апостол Павел говорил о том, встречался с человеком, который «назад тому четырнадцать лет… был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать» (2 Кор. 12.2; 12.4).

Думается, выстраданная Данте сердцевина поэмы – это предупреждение грешникам. Описания девяти кругов Ада страшны, натуралистичны, кошмарны. В последнем, 9-м, самом ужасном кругу Ада, где за дело принимается сам Люцифер, – обитель изменников и предателей. Здесь и Иуда Искариот, и Брут, и Кассий. Но, похоже, самое ошеломительное для внимательного читателя открытие – среди сонма обреченных на мучения умерших нечестивцев вдруг по воле Данте оказываются вполне себе здравствующие на момент написании поэмы персонажи.

Так, в 18-й песне автор встречает в восьмом круга Ада давнего знакомого:

Несомненно, нетривиальный выпад Данте против этого персонажа (живого!) имел, в основном, политическую подоплеку: ведь именно из-за Каччанемико – лидера болонских гвельфов, поэт вынужден был отправиться из Флоренции в длительное изгнание. Но знал автор поэмы за Венедико и другой, отвратительный грешок – сводничество: тот, ничуть не смущаясь, продал свою сестру Гизолабеллу маркизу Феррарскому Обиццо II.

В девятый круг Ада поэт помещает еще одного «живого мертвеца» – генуэзца Бранка д’Орья, понесшего расплату за предательство по отношению к гостю: «Он также оказался в аду задолго до своей исторической смерти в 1325 году (через несколько лет после смерти самого Алигьери). Души таких предателей низвергаются в ад сразу после совершения злодейства, а в тело вселяется демон. Поэтому живым кажется, что „Бранка д’Орья жив, здоров, он ест, и пьет, и носит платья“» (из статьи Анастасии Белоусовой «7 секретов „Ада“ Данте»).

Душа устала от ужасов? Тогда от коварных лицемеров и клятвоотступников – к людям добродетельным. Вернее, к одному из них, без которого, пожалуй, литературный феномен «Божественной комедии» вряд ли бы состоялся. Можете себе представить положение поэта-изгнанника, ранее дважды избиравшегося одним из семи флорентийских приоров, вынужденного по решению черных гвельфов покинуть родной город навсегда? Десять лет Данте провел в скитаниях по городам и весям Италии.

А теперь о добродетели: «И лишь в последние 8 лет жизни изгою посчастливилось обрести кров и возможность творить. Получив приглашение от синьора Вероны Кангранде дела Скала, самого известного представителя рода Скалигеров, противника гвельфов и флорентийцев, Данте в 1313 г. оказался при дворе герцога, среди выдающихся художников, поэтов, астрологов, философов, богословов, музыкантов, певцов того времени… Скалигер, более всего почитавший силу и рыцарскую доблесть, широко и щедро покровительствовал всем, кто подносил ему и его доблестным воинам свой дар и искусство» [см. Ломов 2016, с. 33].

Нашедший, наконец, пристанище поэт задумал литературное полотно, о грандиозности которого говорят хотя такие цифры: только в главе «Ад» насчитывается более 130 персонажей, среди которых на вечные мучения обречены такие известные исторические личности, как Клеопатра и Мессалина (за сладострастие); король Германии Фридрих II, папа Афанасий II, философ Эпикур (за еретичество); сицилийский тиран Дионисий, правитель гуннов Аттила (за насилие), а также мифологические герои Улисс и Диомед (как лукавые советчики).

Для реализации задуманного нужны библиотека, архивы, манускрипты… И тут помог правитель Вероны: «Данте, получивший жалованье от своего синьора, среди прочих пользовался особой благосклонностью герцога. Покровитель иногда любил подшутить над чересчур серьезным стихотворцем, но сам поэт называл дружбу с сеньором „драгоценнейшим сокровищем“. Это был действительно бесценный подарок судьбы, позволивший Данте в течение шести лет создавать в залах библиотеки герцога свою „Комедию“, иногда показывая покровителю черновики песен» [Там же, с. 34].

У русского поэта-демократа XIX века Лиодора Пальмина есть такие строки:

Наверняка, такой восторженный взгляд постоянного автора популярных журналов «Русская мысль», «Стрекоза» и «Всемирная иллюстрация» на ускоряющиеся темпы технического прогресса был вызван чуть ли не ежегодными, начиная с середины XIX века, «залпами» научных открытий и изобретений. Взять, хотя бы выборочно, некоторые из них:

1850-е годы : теория валентности химических элементов (1852, Э. Франкленд), высокопроизводительный способ производства стали из чугуна (1856, Г. Бессемер), учение об эволюции и теория естественного отбора (1859, Ч. Дарвин), свинцово-кислотный аккумулятор (1859, Г. Планте), двухтактный газовый двигатель внутреннего сгорания (1859, Ж. Ленуар);

1860-е годы : теория строения органических веществ (1861, А. Бутлеров), механическая подводная лодка (1862, Н. Монтуриоль), пастеризация пищевых продуктов (1862, Л. Пастер, К. Бернар), железобетон (1867, Ж. Монье), периодическая система химических элементов (1869, Д. Менделеев);