Сергей Зверев - Воинский дискурс: три источника, три составные части

Арриан (I в.) также указывал: «Нужно приучать войско быстро принимать команды, [поданные] голосом, видимыми значками, или трубами. Более понятными оказываются [команды], отданные словом, потому что такое сообщение доносит всю полноту мысли, не то что сигнал, который только видят или слышат» [14, с. 163]. Он же, следуя Асклепиодоту, полагал, что «команды нужно отдавать как можно более кратко и так, чтобы они были совершенно ясными. Это будет достигнуто, если мы остережемся давать такие [команды], которые солдаты могут понять двояко [8] Ср.: «Приказ должен быть сформулирован ясно, не допускать двоякого толкования и не вызывать сомнения у подчиненного» (Устав внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации. М.: Воениздат, 1993). . Например, если ты говоришь «повернись», и потом к этому добавляешь – «к копью», или «к щиту», то те, кто привык быстро повиноваться приказам, воспримут и выполнят [команду] каждый по-своему. Поэтому нужно говорить не «повернись к копью», или «повернись к щиту», но в обратном порядке – «к копью повернись» или «к щиту повернись»: тогда все, сколько есть, услышат и выполнят одно и то же. Так же не нужно командовать «поворот кругом» или «контр-марш»: ведь эти [команды], указывающие [только] на род действий, побудят, кто слушает, к исполнению разных приемов. Вид должен предшествовать роду, то есть: «к копью поворот кругом!» или «к щиту!..» [14, с. 165–166]. «Вид» и «род» в данном переводе есть то же, что и «частная» и «общая» команды у Асклепиодота, а команды «к щиту» и «к копью» есть аналоги «налево» и «направо»: поскольку каждый воин держал щит в левой руке, а копье в правой – не возникало необходимости введения новых понятий «левое» и «правое».

Пока римские легионы сохраняли агрессивную напористость, ту тягу ко «всеобладанию», о которой писал Е.Б. Фукс [9] Фукс Е.Б. О военном красноречии. СПб., 1825. , авторы военных трактатов были достаточно лаконичны – в речевой деятельности полководцев команды явно преобладали. Но стоило покачнуться римской военной мощи, что, конечно, явственно отразилось на боевом духе легионеров, как оказалось, что одними командами не обойдешься. И вот уже у Вегеция (конец IV – начало V вв.) встречается следующая знаменательная рекомендация: «В тот день, когда воинам предстоит сражаться, старательно разузнай их настроение. Не очень доверяй, если новобранец жаждет боя; для тех, кто не испытал сражения, оно кажется заманчивым; знай, если испытанные бойцы боятся сражения, тебе лучше его отложить. Благодаря убеждениям и поощрениям вождя у войска растут храбрость и мужество, особенно если они понимают, что метод предстоящего сражения таков, что они могут надеяться легко добиться победы. Затем нужно указать на неспособность и ошибки врагов, и если они раньше были побеждены нами, напомнить об этом. Нужно рассказать о том, что вызовет ненависть к врагам и зажжет души наших воинов гневом и негодованием» [5, с. 231]. Умение формировать боевой настрой перед сражением требовалось от полководцев испокон века; новым для римских полководцев является осторожничанье с оглядкой на трусивших воинов. Совет откладывать сражение, если опытные солдаты не уверены в его исходе и стремление побеждать, не затрачивая больших усилий, косвенно может свидетельствовать о том, что римляне еще сохраняли стратегическую инициативу, но духом уже ослабели.

Воспитанию войск, в особенности ближайших помощников военачальника, в мирное время уже требовалось уделять серьезное внимание. Это неизбежно приводило к смещению акцентов с монолога полководца к диалогическому общению с подчиненными: «Для вождя наиболее полезным и искусным приемом является выбрать из всего войска знающих военное дело и мудрых людей и, устранив всякую лесть, которая в этом случае крайне вредна, чаще вести с ними беседы(выделено мной – С.З.) о своем и о вражеском войске, о том, у кого больше бойцов, у нас или у врагов, чьи люди лучше вооружены и снабжены, чьи более обучены, чьи более мужественны в тяжелых условиях. Нужно разобрать, на чьей стороне лучшая конница, на чьей – пехота, а надо знать, что в пехоте заключается сила войска… Надо разобрать, у кого больше запасов продовольствия, или у кого их не хватает; ведь голод, как говорится, внутренний враг и очень часто побеждает без меча. Но главным образом надо обсудить, выгоднее ли оттянуть неизбежное или скорее вступить в бой…» [5, с. 223]. Примечательно, что одними глашатаями, как у Арриана, римский полководец уже не мог обойтись: его речевому воздействию нужны были не только «усилители голоса», но и «передаточные механизмы», обеспечивающие трансформацию его замысла в мысли, чувства и волю бойцов, стоявших в рядах фаланг. И, как следует из приведенного отрывка, этим людям совсем не обязательно было быть командирами, – ими вполне могли быть заслуженные воины, обладавшие авторитетом среди своих товарищей, к чьему голосу прислушивались в рядах – предтечи византийских кантаторов.

В этом вопросе Вегеций фактически повторяет [10] Ср.: «Полководец должен избрать для совещания знаменитейших из подчиненных ему военачальников, чтобы рассуждать с ними о нужных делах, ибо мнение одного его не всегда может быть достаточно до такой степени, чтобы положительно на оное решиться. Будучи никем не утверждено, сие мнение не может быть безошибочным, поелику заключает в себе одну его мысль, между тем как мнение, получившее одобрение многих особ, принимается за верное и положительное» [13, с. 28–29]. Онассандра, чьи «Наставления военачальникам» современная наука датирует I веком на основании авторской надписи, посвящающей труд Квинту Веранию, бывшему консулом в 49 году. Достаточно ли этого для однозначного установления авторства? Риторический трактат «Для Геренния», например, до сих пор считается анонимным, поскольку по дошедшим до нас сведениям, только в I веке известны минимум два Геренния сенаторского звания, к которым мог бы адресоваться автор, предположительно Цицерон. При датировке трактата Онассандра сомнения возникают, главным образом, на основании анализа текста.

Во-первых, в сравнении с предшественниками и предполагаемыми современниками – Асклепиодотом, Элианом, Аррианом, уделявшим внимание в основном боевой силе и организации войска, трактат Онассандра слишком всеобъемлющ, слишком всеохватен, он уделяет слишком много внимания подробностям, относительно малозначимым для войска, одержимого агрессивным стремлением к завоеваниям и победам. Онассандр стремится снабдить полководца советами буквально на все случаи жизни: как следует отдыхать военачальнику, когда следует кормить воинов, как погребать павших и проч. Это роднит его с более поздним трактатом Вегеция, также очень внимательного к деталям.