Ольга Гевель - «Долоховский текст» творчества Л.Н. Толстого: истоки, семантика, функции, контекст

Во втором томе романа мы встречаем этого героя в двенадцати эпизодах (упоминание о связи Долохова с Элен; обед в честь Багратиона; ссора с Пьером; дуэль; размышления Пьера после дуэли; сцены в доме Ростовых перед сватовством Долохова к Соне; карточная дуэль с Николаем; размышления Пьера на станции Торжок; «убить злую собаку даже очень хорошо», – говорит о нём Пьеру Андрей в Богучарове; встреча в театре; обсуждение похищения Ростовой; неудавшееся похищение). В третьем томе с Долоховым связан только один эпизод (примирение с Пьером на Бородинском поле), в четвёртом томе читатель видит Долохова в перипетиях партизанской войны (спор с Денисовым о пленных; вылазка с Петей Ростовым во вражеский лагерь; атака; казнь пленных). Далее герой пропадает из текста романа и более не упоминается, поэтому его сюжетная линия оказывается незавершённой.

С одной стороны, эта незавершённость рассматривается исследователями как момент дискредитации персонажа – Толстому он становится более не интересен и не нужен, а потому дальнейшее его появление не обязательно. С другой стороны, такая незавершённость может быть обусловлена особенностями героя, его глубинными архетипическими кодами, связанными с мотивами пограничности: в частности, изучение мифопоэтической семантики образа крайне продуктивно как при работе с черновиками, так и при анализе основного текста романа (см. об этом в специальных разделах монографии).

Текстологическая лаборатория романа «Война и мир» – это планы и заметки, вступления, предисловия, начала, черновые редакции и варианты, однако при всём своём многообразии это неполный свод толстовских текстов, касающихся данного произведения; многие рукописи не сохранились. В полном собрании сочинений 1928–1958 гг. рукописи представлены не цельными текстами, а рядом отрывков, расположенных в хронологическом порядке и требующих повторной реконструкции. Исследованию этой темы посвящены работы многих толстоведов: Э.Е. Зайденшнур, В.А. Жданова, К. Фойер и др.

В черновиках и предварительных редакциях первой половины «Войны и мира» Долохов занимает гораздо больше места, чем в основном тексте романа, его образ постоянно дорабатывается, изменяется (что вообще характерно для творческой стратегии Толстого). Первоначальные наброски образа Долохова содержатся в планах и заметках романа, относящихся к 1863–1864 гг. Кэтрин Фойер указала на то, что «молодой пройдоха» 44 44 Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. (Юбилейное). М., 1928–1958. Т. 13. С. 13. Далее ссылки на это издание даются в квадратных скобках с указанием тома и страницы. Долохов, появляясь под именем Анатоля уже в первой рукописи, представленной в 90-томнике, сразу же становится обязательным героем 45 45 Фойер К.Б. Генезис «Войны и мира». СПб., 2002. С. 259. . Анатоль черновых редакций, по словам Фойер, «был первым отрицательным персонажем, задуманным для романа, и интересно, что Толстой постоянно упоминает о его тесной связи с Пьером» 46 46 Там же. С. 76. . Эквивалентность образов Долохова и Пьера особенно чётко вырисовывается на материале рукописей и черновых редакций (что будет рассмотрено в § 5 главы 2).

Узнать Долохова можно и в образе гусара Простого, чьи черты перейдут потом в характеристики Николая Ростова, а первоначальная соединённость образов повлияет на сюжет взаимодействия этих героев. Встречается образ Долохова в рукописях и под именем Шульца, но записей об Анатоле или Шульце в черновиках и первых редакциях несравнимо меньше, чем записей собственно о Долохове. Стоит отметить, что, хотя прообраз Долохова – Анатоль Шимко – появляется сначала в мирных эпизодах, все первые упоминания о собственно Долохове связаны с военными действиями.

В структуру образа в черновиках постоянно внедряется жестокость, потому можно говорить о значительном смягчении общей тональности подачи Долохова читателю в окончательном варианте романа. При этом две версии описания выздоровления героя после дуэли с Пьером, не попавшие в основной текст романа, ещё ярче раскрывают образ Долохова как нежного, даже сентиментального сына и брата (его биография и семейный круг чётче прописаны на страницах ранней редакции романа).

Некоторые мотивы, формирующие поэтику и концептосферу образа героя, сопровождают его уже с самого первого появления на страницах черновиков романа. Так, выигрыш в карты у Ростова присутствует в заметках и первых вариантах [XIII. С. 149].

Любопытно, что «двойная улыбка» Долохова – характеристика, с которой он впервые и только однажды появляется на страницах романа «Война и мир» (она будет сигнализировать о двойственности его натуры), – в черновых редакциях встречается неоднократно во множестве разных эпизодов. При этом Долохов первых редакций открывается читателю через описание его внутренней жизни, мыслей, страхов – в окончательном же тексте романа о Долохове мы узнаём только из того, что он говорит и что делает; допуск читателя к мыслям этого героя Толстой решил закрыть.

Ранние редакции содержат и различные психологические обоснования ситуаций и чувств, испытываемых другими персонажами к Фёдору Долохову, которые даны в романе уже без объяснений. Таково, например, разъяснение нелюбви Наташи к Долохову:

«– Вы слышали, как я пою? – спросила вдруг Наташа, краснея. – Хорошо? Лучше Акульки цыганки?

– Ах да, очень хорошо, – холодно, учтиво и ласково, как с ребёнком, сказал Долохов, улыбаясь своей светлой улыбкой. Наташа быстро повернулась и ушла. С этой минуты Долохов существовал для неё как мужчина менее, чем лакей, подающий кушанье» [XIII. С. 549].

Детально объяснено и участие Долохова в похищении Наташи Анатолем – в основном тексте романа эта роль подаётся Толстым как вторжение в мир согласия толстовских героев, выглядящее не как очередная чем-то мотивированная месть, а как беспричинная, но неизбежная долоховская интервенция:

«Долохов не любил Ростовых, потому что с ними связывалось для него тяжёлое воспоминание об обыгранном Николае, Николае, так искренне любившем его, и оскорбительное воспоминание об отказе Сони. Он увидал Соню, заметил впечатление, произведённое Наташей на Анатоля, и у него составился план действий» [XIII. С. 844].

На полях текста второй редакции, кроме того, уточнено, что именно Долохов написал анонимное письмо Пьеру – в классическом тексте письмо так и осталось анонимным, а почерк – только знакомый, и читателю остаётся неизвестным, чей он. В предварительной же редакции читаем об анонимном письме, «почерк которого был похож на почерк Долохова»; «он чувствовал, что догадка о том, что автор письма был Долохов, была правда» [XIII. С. 559]. Кроме того, ещё ярче подчёркнута роль Долохова в самом похищении: «Ах, moncher, всё это так глупо, это меня Долохов сбил» [XIII. С. 862], – признаётся сам Анатоль Пьеру.