Андрей Пинчук - Терророгенная угроза современному миропорядку в контексте управляемости и противодействия

Таким образом, более целесообразным видится рассмотрение современного терроризма в рамках социально-политической динамики процессов миропорядка и в этой связи предположения частичного изменения парадигмы, обусловленного изменением содержания терроризма (взяв за основу системогенетические разработки [10] Субетто А. И. Ноосферизм. Собр. соч. Кострома, 2007. – Т. 5, кн. 1. – С. 134. и по аналогии принципы теории Т. Куна [11] См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 2003. ). В таком случае факты террора и терроризма было бы более правильным определить не как взаимосвязанную цепочку сменяющих друг друга в историческом процессе событий. Скорее речь идет об изменении значений в рамках одного термина. Тогда эволюция терроризма, в том числе и тенденций сегодняшнего дня, не имеет однозначно последовательной и непрерывной связи между различными историко-политическими событиями. Именно новым явлением мирового развития и является современный терроризм.

Однако для того, чтобы определить эту трансформированную сущность, а также угрозу, связанную с террором, терроризмом и их проявлениями, необходимо дать терминологическое определение терроризму. Это должно позволить конкретизировать, что подразумевается под террористическим характером угрозы. Для этого сначала нужно исследовать уже сложившееся на настоящее время положение с соответствующими разработками. Такой анализ направлен на решение вопроса, возможно ли найти в современных научных исследованиях и официальных подходах форму, которая бы в полном объеме отражала новую сущность терроризма и такого террористического феномена, как комплексное, целенаправленное использование терроризма и нетеррористических процессов в современной политической жизни.

На первый взгляд, затруднений в этом нет. Несмотря на отсутствие единого общепринятого определения терроризма в международном праве, и, как следствие, невозможность имплементации унифицированной нормы в национальные законодательства, этот вопрос исследовался как в большом количестве научных трудов и официальных материалов, так и в практических разработках в данной области. Однако каждое такое новое исследование не устраняет противоречия в понимании террора и терроризма, а, зачастую, лишь создает новый островок в этой разноголосице. И международное, и национальное нормотворчество приводит примерно к таким же результатам.

Здесь нужно заметить, что, несмотря на схожесть слова «террор» в разных языках, существуют особенности смысла, который вкладывается в термин в зависимости от языка употребления. Как указывал Т. Н. Нуралиев, если в русском языке под террором обычно понимается совокупное состояние устрашения и обстоятельства его возникновения, то в английском и французском эти понятия могут разграничиваться. В этой связи в английском и французском языках как самостоятельные выделяются виды «субъективного террора» – т. е. состояния устрашения и «объективного террора» – т. е. непосредственного субъекта этого устрашения [12] Нуралиев Т. Н. Проблемы повышения эффективности международной антитеррористической деятельности в современный условиях. Дис. канд. полит. наук. М., 2005. С. 17. . Поэтому проблема единого восприятия возникает уже на стадии просто определения предварительных смысловых значений, вкладываемых в понятие «террор» и «терроризм» в зависимости от языка их применения, что также требует единого подхода.

Необходимость выработки дефиниции терроризма декларировалась на различных международных и национальных уровнях. В качестве примера можно привести Доклад «Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам» Организации Объединенных Наций. Помимо рекомендаций к единой общепринятой формулировке терроризма вышеуказанный Доклад интересен и анализом причин и последствий отсутствия общего определения, которые выводятся за рамки проблем совершенствования национального законодательства, а означают более серьезную политическую ситуацию: «…Это мешает Организации Объединенных Наций оказать моральное влияние и недвусмысленно заявить, что терроризм никогда не является приемлемым методом, даже по самым убедительным причинам» [13] Коллективная безопасность и задача предотвращения Глава VI. Терроризм. Доклад Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам (A/59/565 + Corr.1) Ч. 2. С. 58//URL: http://www.un.org/russian/ secureworld/part6.htm. .

Указанный вывод представляется абсолютно правильным именно в связи с тем, что использование терроризма со стороны отдельных государств остается актуальной проблемой, и они естественно не заинтересованы в унифицированном определении, которое бы создавало юридические основания для ответственности. И в большой степени отсутствие единого обязывающего международно-признанного определения терроризма, а соответственно и единых норм, устанавливающих критерии и ответственность, позволяет манипулировать таким государствам, как своим национальным законодательством, так и научными и пропагандистскими формулировками для оправдания и объяснения своих методов. Схожие выводы мы можем найти и в Докладе: «…нормы, регулирующие применение силы негосударственными субъектами, отстают от норм, касающихся государств. Это скорее не юридический, а политический вопрос. С правовой точки зрения практически все формы терроризма запрещены какой‐то из 12 международных контртеррористических конвенций, обычным международным правом, Женевскими конвенциями или Римским статутом. Ученые-юристы знают это, однако есть явное различие между этим разрозненным перечнем конвенций и малоизвестных положений других договоров и убедительными нормативными рамками, понятными для всех, которые должны обрамлять вопрос о терроризме… Отсутствие договоренности относительно четкого и общеизвестного определения подрывает нормативные и моральные позиции в борьбе против терроризма и ложится пятном на репутацию Организации Объединенных Наций. Выработка всеобъемлющей конвенции о терроризме, включая четкое определение, является политическим императивом» [14] Коллективная безопасность и задача предотвращения Гл. VI. Терроризм. Доклад Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам (A/59/565 + Corr.1) Ч. 2. С.59//URL: http://www.un.org/russian/ secureworld/part6.htm. .

Этот же Доклад исследует направления выработки согласованного определения, и препятствия для этого. Сделан показательный вывод о том, что, во‐первых, проблемой консенсуса является необходимость включения в определение терроризма, в том числе, применение государствами вооруженных сил против мирного населения, что страшит государства, опасающиеся ответственности за это. Авторы Доклада возражают таким доводам, что правовые и нормативные рамки, направленные против совершаемых государствами нарушений, гораздо крепче, чем в случае негосударственных субъектов, т. е. по мнению докладчиков, уже сформировано достаточно механизмов удержания государств от избыточного насилия в отношении собственного народа вооруженными силами, а определение терроризма не повысит степень ответственности за это.