Павел Ильин - Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Собранный при расследовании материал о Юмине не выходил за пределы его принадлежности к тайному обществу до 1821 г.; сам Юмин отрицал знание политической цели общества. Сведения о доносе, сделанном им в 1822 г., были включены в «записку» о Юмине; резолюция императора на ней гласила: «Выпустить» [122] ВД. Т. XX. С. 364–365, 541–542. .

Причины, по которым сначала не было обращено внимание на «донос» Юмина 1822 г., вероятнее всего, заключались в том, что сюжет о расследовании «дела» Раевского для петербургского следствия являлся периферийным. В этом случае значение сообщения Юмина о Союзе благоденствия 1822 г., которое не привело к своевременному открытию тайного общества, для расследования 1826 г. фактически сводилось к нулю. Тем не менее, император принял во внимание эти обстоятельства, что способствовало безоговорочному и полному освобождению Юмина от ответственности.

Генерал-майор Федор Григорьевич Кальмпринадлежал к числу участников Тульчинской управы Союза благоденствия, о чем стало известно из доноса А. И. Майбороды и показаний С. П. Трубецкого от 23 декабря 1825 г. Эти сведения и послужили причиной ареста. Многие из привлеченных к следствию лиц утверждали, что Кальм отошел от тайного общества после 1821 г. Вместе с тем, имелись показания (Н. И. Комарова, П. И. Пестеля, С. Г. Волконского, И. Н. Хотяинцева), которые ясно говорили о том, что Кальм знал о существовании Южного общества, не отказывался от участия в нем, имел контакты с его участниками вплоть до конца 1825 г. Волконский даже считал его членом тайного общества после 1821 г., только не действовавшим; Пестель утверждал, что Кальм знал о введении конституционного правления как цели тайного общества. Все эти показания сам Кальм упорно отрицал, а известной ему целью декабристского союза, по его словам, являлось просвещение и благотворение. В «записке» о Кальме были собраны обвиняющие показания Хотяинцева, Пестеля и Волконского [123] Там же. С. 357–358, 539–540. В «Алфавите» Боровкова были отражены только показания И. Н. Хотяинцева (Алфавит. С. 261). ; она вместе с другими «записками» о членах Союза благоденствия, находившихся под арестом, оказалась на рассмотрении императора не ранее 14 марта. Решение о Кальме тогда было отложено, помета Николая I гласила: «Рано выпустить». Очевидно, по его мнению, нужно было окончательно выяснить степень причастности Кальма к тайному обществу после 1821 г.

Однако вскоре ситуация изменилась в благоприятном для подследственного направлении: 18 апреля последовал высочайший приказ по военному ведомству об отставке Кальма, а 29 апреля он был освобожден [124] ВД. Т. XVI. С. 133; Т. XX. С. 358, 542. . В данном случае отставка «с мундиром и пенсионом полного жалованья» не являлась репрессивным актом, поскольку она состоялась по собственному прошению Кальма, поданному еще до ареста. С другой стороны, хотя это не было заявлено официально, дополнительный месяц, который Кальм провел под арестом, вполне может быть приравнен к административному наказанию (в связи с недоказанной на следствии принадлежностью к Южному обществу). Причиной этому могли послужить данные об особой активности Кальма как члена Союза благоденствия (особенно в деле принятия новых членов), что заставляло подозревать его в знании политической цели Союза, однако отдельного расследования этого вопроса не проводилось.

Некоторые участники тайных обществ находились под подозрением в том, что их роль в конспиративной деятельности была более значительной в сравнении с той, что обнаруживалась в их собственных показаниях. Решение их участи было отложено императором до завершения следственного процесса. К числу освобожденных по итогам следствия принадлежал чиновник министерства финансов надворный советник Алексей Васильевич Семенов.

А. В. Семенов – один из старейших участников тайного общества, состоявший еще в «преддекабристских» дружеских кружках (артель офицеров Генерального штаба братьев Муравьевых), а затем входивший в руководство Союза благоденствия, – он возглавлял одну из петербургских управ Союза. В показаниях от 21 января 1826 г. Оболенский сообщил, что Семенов принадлежал к обществу после 1821 г. Более того, находясь в 1825 г. в Петербурге, Семенов, по словам Оболенского, был извещен им о плане заговора и намерениях заговорщиков на 14 декабря. Следствие располагало и показаниями И. И. Пущина о принадлежности Семенова к тайному обществу после 1821 г. В частности, речь шла об участии Семенова в собраниях Московской управы Северного общества, учрежденной Пущиным. Из этого следовала, в том числе, и осведомленность Семенова в планах политических преобразований. В связи с показаниями Пущина и Оболенского Семенов был арестован и привлечен к следствию. На допросах и в своих письменных показаниях он утверждал, что после 1821 г. отошел от тайного общества, политической цели которого не знал, о заговоре и выступлении 14 декабря уведомлен не был. Семенов категорически и полностью отверг все предъявленные ему обвинения, в том числе на очных ставках с Пущиным и Оболенским [125] Оболенский настаивал на том, что лично сообщил Семенову о планах выступления 14 декабря. . Он настаивал на своем отходе от тайного общества при роспуске Союза благоденствия, занятиями которого были, по его словам, «просвещение и благотворительность» [126] ВД. Т. XX. С. 391. О критическом значении очных ставок с Пущиным и Оболенским, определивших освобождение Семенова без наказания, рассказывал сам освобожденный своему родственнику А. Ф. Львову ( Львов А. Ф. Записки // Русский архив. 1884. Кн. 2. № 4. С. 239). .

В итоговой «записке» о Семенове фиксировались обвиняющие показания Пущина и Оболенского, но оба свидетельства оценивались как «неосновательные»: утверждалось, что Семенов подходит под разряд не привлекавшихся к следствию членов Союза благоденствия и потому подлежит освобождению [127] ВД. Т. XX. С. 392, 544–546. Ср.: ВД. Т. XVI. С. 58, 169–170. . Причиной признания следствием уличающих показаний Оболенского и Пущина неосновательными стало решительное отрицание этих показаний самим Семеновым, а также то обстоятельство, что показания Пущина о политическом характере созданного им в Москве отделения тайного общества были отвергнуты большинством его участников. Особенно опасные для Семенова показания Оболенского о знании им намерения и плана выступления 14 декабря были категорически отвергнуты подследственным, с приведением собственной версии имевшего место разговора [128] По утверждению Семенова, Оболенский сообщил только о своих «сомнениях насчет присяги; но более ничего не говорил…» (ВД. Т. XX. С. 391). .

«Записка» о Семенове была подана императору по решению Комитета 15 апреля 1826 г., но по высочайшему повелению он был оставлен «на время» под арестом. 31 мая 1826 г., когда работа следствия близилась к концу, Комитет возобновил свое ходатайство об освобождении Семенова. 2 июня последовала резолюция Николая I: «Выпустить», 9 июня он получил «аттестат» [129] Там же. С. 217; ВД. Т. XX. С. 546. .