А. Степанов - Число и культура

Однако свободы, казалось, не бывает в избытке, революционный запал еще не иссяк. Ускоренному темпу реформ, по мнению контролировавших правительство радикальных демократов и ведущих масс-медиа, мешал "хасбулатовский", консервативный Верховный Совет. В нем слишком много скрытых и явных коммунистов (вместо КПСС зарегистрирована КПРФ). Поэтому в октябре 1993 г. президент идет на открытый конфликт с Верховным Советом и, применив военную силу, разгоняет его. На референдуме в декабре принимается новая конституция, проводятся выборы в Государственную Думу. В очередной раз политический строй претерпел качественные изменения, и, значит, начинается следующий, третий этап революции. Какие признаки его отличают?

По свежим следам, в октябре 1993 г. мне довелось делать доклад в Русском философском обществе Санкт-Петербурга о смысле недавних событий в Москве. После изложения теоретической схемы, с которой теперь знаком и читатель, о свойствах вторых и третьих бифуркаций и "подбифуркаций" был сформулирован вывод: демократы, или либералы, проиграли. Аудитория благосклонно восприняла анализ предшествующих исторических примеров (и сам "арифметический" подход), но заключение показалось эпатирующе парадоксальным. Верх в столкновении одержали сторонники Б.Ельцина и Е.Гайдара, докладчик же не считается с очевидным фактом. Но то, что полагалось эмпирически "очевидным" тогда, находится в явном противоречии с сегодняшней очевидностью. Теперь больше оснований судить, какие реальные плоды принесла с собой третья "подбифуркация" в России.

В декабре 1993 г. Ельцин отправляет в отставку правительство "героя-победителя" Е.Т.Гайдара, премьером становится выходец из номенклатуры, "умеренный" В.С.Черномырдин. На выборах в Госдуму в 1993 и в 1995 гг. большинство голосов получают антилиберальные "национал-патриотические" партии, включая коммунистов. Согласно Конституции 1993 г., ликвидирован баланс властных ветвей, новая президентская республика отличается откровенно авторитарным, волюнтаристским оттенком. А.Головков и Т.Мамаладзе из аналитического центра "Известий" несколько позже отмечали: "Авторитаризм в государственном управлении, разрушенный было в 1991 году, начал восстанавливаться в процессе создания структур сильной исполнительной власти и был оформлен Конституцией 12 декабря" [97]. Дефиниций сложившегося режима предложено много: "административно-бюрократическая система" [265], "номенклатурная демократия" [67, 341], "номенклатурный капитализм", "грабительский капитализм" (Дж.Сорос), "клиентелизм" [29], "коррумпированное олигархическое общество" (Г.Явлинский), "электоральная клановая система" [193, c. 152], "суперпрезидентская республика", "неопатримониальный режим" [126, c. 75], "административно-олигархический капитализм" [225], "криминократия" (вар.: "клептократия"), – любая из них слабо ассоциируется с либерализмом и демократией. К настоящему моменту создан фундамент, на котором власть, не нарушая буквы закона, в состоянии бросать открытый вызов общественному мнению без соблюдения даже минимальных приличий. Именно к результатам третьей "подбифуркации" относится вышесказанное о плодах четвертой революции в России.

Имеет смысл повторить то, о чем говорилось вначале: какая именно из политических сил одерживает победу в том или ином конфликте – отнюдь не решающий фактор. Хотя главное внимание населения и политологов обычно приковано как раз к нему, за кулисами, вернее в тектонике коллективного бессознательного, происходит нечто куда более важное. Механизм рационального бессознательного, порядковый номер революции в частности, представляется, объективнее описывает семантику реальных процессов, чем наблюдение за динамикой калейдоскопически мелькающих событий и их развязок. Так или иначе, у нас есть право для внесения особенностей последней революции в России в актив четвертых революций вообще, равно как и превалирующей окраски ее "подреволюций".

Четвертая русская бифуркация радикально порвала с плодами третьей, с тоталитарным режимом. Остановившись пока на третьем этапе, она стяжает наиболее одиозные, далекие от действительных либерализма и демократизма черты. Если проэкстраполировать закономерности рассматриваемой модели, то некоторого политического прогресса можно было бы ожидать от следующей четвертой "подбифуркации", если бы она состоялась. Но и в этом случае не следует ожидать слишком многого: четвертые по счету революции и подреволюции приносят с собой лишь ограниченные достижения ("подпорченная" демократия). Гораздо оправданнее показались бы надежды на полноценную пятую революцию, но к анализу таковых мы обратимся ниже.

Вместе с Россией четвертую революцию переживают и другие части бывшего СССР. "Перестройка" послужила не только ее первым, вводным, но и общим для всех этапом (СССР тогда еще не распался). Хотя эпицентр второго толчка – 19 – 20 августа 1991 г. – находился в Москве, его влияние ощутили далеко за ее пределами. В декабре 1991 г. в Беловежской пуще встречаются лидеры РФ, Украины и Беларуси, которые объявляют о роспуске СССР и вскоре – об образовании независимых государств, тем самым выставляя веху второй синхронной "подбифуркации". В Украине с тех пор не было сопоставимого политического кризиса, не изменялся политический строй, и она – с ее относительным равновесием между исполнительной и законодательной ветвями власти – до сих пор пребывает в рамках рожденной тогда второй политической ступени (точнее сказать, "подступени"). Опыт Беларуси, напротив, свидетельствует об обратном. Подобно России, она прошла через третий кризис, по итогам референдума поменяла конституцию, в результате чего перешла к практически авторитарному президентскому правлению с декоративным парламентом. За контрастным несходством периодов руководства Председателя Верховного Совета С.Шушкевича и президента А.Лукашенко стоят не только и, вероятно, не столько личные качества двух политических лидеров, сколько смена самой эпохи, режима: третья "подбифуркация". В России в процессе аналогичного перехода через третью "подбифуркацию" физическая персона лидера не изменилась (и на втором, и на третьем этапах ее возглавляет один и тот же президент), однако Ельцин у Белого дома на танке, назначающий правительство Е.Гайдара – это один человек, а отказавшийся от открытости, обросший подковерными и клановыми связями интриган и византийский деспот – другой. Отрезок октября – декабря 1993 г. служит межой, отделяющей одного от другого.

В отличие от России и Беларуси, но в пандан Украине, на типологически второй ступени четвертой революции продолжает пребывать Молдова. Для вторых, относительно либеральных ступеней характерна национальная эмансипация (напомним, СССР распался на логически сходном этапе), и Молдове по настоящее время не удается преодолеть сепаратизм Приднестровья. Возможно, более существенно то, что в системе власти Молдовы отсутствует специфически авторитарный акцент, свойственный третьим ступеням. До сих пор соблюдается известное равновесие между президентской и парламентской ветвями. Лишь весной 1999 г. П.Лучинский выносит на референдум вопрос о качественном расширении президентских полномочий, т.е. предпринимается попытка шагнуть на очередную, третью ступень. Подытоживая, можно сказать: до сих пор и Молдова, и Украина по сути топчутся на пороге третьих подбифуркаций, готовясь разрешить свои внутренне-политические проблемы в общем так же, как это произошло в России в типологически сходный момент.