А. Степанов - Число и культура

Всякая теория не только открывает (нечто новое в предмете), но и закрывает: имплицитная "законченность" концептов, в результате которой отсекается все, что в них не укладывается. Не иначе обстоит с числом вообще и с количеством революций в частности: после каждой состоявшейся революции вплоть до последующей, т.е. на относительно стабильном этапе, число оказывается заданным, не поддающимся произвольным воздействиям. Влияет ли этот неоспоримый факт на состояние социумов – ведь они во многом конституируются посредством собственного сознания и самосознания и в качестве образованных являются рациональными? – Если ответ положительный (а я не вижу, какое из звеньев настоящего силлогизма в Новейшее время сомнительно), то по выходе из каждой политической бифуркации пережитый исторический опыт кристаллизуется в "застывших" формах идентификации и самоидентификации социума, в количестве состоявшихся революций. Под знаком последнего общество и пребывает вплоть до следующей революции, т.е. настоящее число играет роль, так сказать, индекса, инварианта или, пользуясь одним из лингвистических терминов, детерминатива . (33) Детерминатив, конечно, не задает весь набор обстоятельств, деталей (в противном случае пришлось бы прийти к абсурдному заключению, что от революции до революции общество вообще не переживает изменений, история для него останавливается), но становится своеобразным ключом, задающим общую смысловую тональность, "дух", "стиль". Значимость такого факта, его влияние на семантику последовательности политических состояний (надеюсь, в этом удалось убедиться) прослеживается и на опыте.

Искушенный читатель, вероятно, обратил внимание на коренное отличие использованной бифуркационной модели от более изощренных и употребительных, пришедших из точных наук: теории бифуркаций и малого параметра Пуанкаре и Тихонова, теории систем, неравновесной термодинамики, синергетики. Это стало уже общим местом: в момент бифуркации с общественной системой могут происходить самые неожиданные вещи, и любой случайный фактор способен оказать решающее влияние на итог событий. В статье "Тектология Богданова – современные перспективы" Н.Н.Моисеев говорит о "принципиальной непредсказуемости результата преодоления кризиса и посткризисной структуры организации" [216, c. 10], в работе "Логика динамических систем и развитие природы и общества" подтверждает: "Процесс бифуркации – это всегда процесс катастрофической перестройки системы. Его последствия практически непредсказуемы, поскольку память системы оказывается ослабленной, а роль случайных факторов резко усилена" [217, c. 5]. С.Дубовский в статье "Прогнозирование катастроф" [122]придерживается идентичного теоретического канона: "В моменты катаклизмов, когда социально-экономические системы теряют устойчивость, даже малые воздействия могут вызвать резонанс и катастрофу или скачок в одно из возможных новых состояний". И чуть ниже: "Формальное описание такого катаклизма с участием множества субъективных факторов дается в виде веера или дерева возможных сценариев. Поэтому в окрестности точки бифуркации в лучшем случае можно сделать лишь вероятностный прогноз, т.е. указать лишь вероятности возможных исходов".

С нашей точки зрения, настороженность вызывают положения не естественных отраслей, а их некритический перенос на социально-политическую почву. При этом практически полностью игнорируется специфика предмета исследования: социум обладает сознанием , в Новейшее время он элементарно рационален , даже когда не отдает себе в этом отчет (рациональное бессознательное). Что касается упомянутой Н.Н.Моисеевым ослабленной в момент бифуркации памяти общественной системы, то место старых норм и традиций постепенно занимают новые и, что важнее для нас, в общественном сознании ярко запечатлевается само событие революции ("еще одной революции"), и что в конце концов прочнее запоминается социумом, чем факты пережитых крупных конфликтов (войн и тех же революций)? Поэтому в оценке результатов политических бифуркаций наша модель диаметрально противоположна ныне принятым, она апеллирует к логической детерминированности (пусть не в деталях, а в целом). Как соотносятся между собой два типа моделей?

Во-первых, в отличие от общепринятого стандарта, мы всякий раз занимаем мысленную позицию, относящуюся к состоянию социума не до, не во время, а после каждой из бифуркаций, рассматривая последовательность революций, вернее складывающихся вслед за ними режимов, как уже состоявшийся ряд – даже когда речь заходит о будущем. Мы не предпринимали попыток проникнуть "внутрь" бифуркации, выяснить ее латентный механизм. Соответственно, после состоявшегося испытания любое событие превращается в достоверное, будь оно изначально вероятностным или детерминированным. Во-вторых, в рамках предложенной модели не задаются вопросы о точной траектории развития социума в результате бифуркации – количество вариантов действительно неисчислимо. Мы интересовались лишь самыми общими семантическими, "интегральными" свойствами обществ, абстрагируясь от многочисленных нюансов. За скобки вынесена даже "самая важная" деталь: какая из противоборствующих политических сил одерживает победу в революции.(34)

В-третьих, о чем, впрочем, шла уже речь, диаметрально разнятся исходные установки: сложен ли социум и его исторический путь или, напротив, исключительно прост. Первого варианта придерживаются практически все науки, исследующие феномен бифуркаций, в частности, синергетика. Так, на состоявшемся в январе 1996 г. Московском синергетическом форуме, собравшем плеяду блестящих ученых из разных стран, упомянутая наука была определена как междисциплинарное направление поиска, захватывающее и объясняющее не только природу, но и культуру и общество. "Синергетика – новый синтез человеческого знания и мудрости. Синергетика – новый подход к познанию эволюционных кризисов, нестабильности и хаоса, к овладению методами нелинейного управления сложными системами, находящимися в состоянии неустойчивости" [156, c. 148]. Она "имеет глубокие мировоззренческие следствия , не просто меняет понятийный строй мышления, но отчасти перестраивает и наше мироощущение, восприятие пространства и времени, наше отношение к жизни, жизненную позицию. Синергетика открывает другую сторону мира: его нестабильность, нелинейность, открытость (различные варианты будущего), возрастающую сложность формообразований и их объединений в эволюционирующие целостности". "Синергетика – наука о сложном". По словам проф. Г.Шефера из Гамбурга, синергетика "строит новую метанауку сложных систем" [там же].