Виктор Шеффер - Год Кита

Не думайте, будто я полагаю, что развеял легенду о прожорливой косатке,- ведь это интересная легенда, а интересные легенды живут вечно.

Первое ноября; наш юный герой играет в волнах; далеко на горизонте, там, где тихое, гладкое море сливается с таким же тихим небом, он замечает крошечную черную точку. Она слишком далеко, и пока не видно, что это такое – возможно, плывущее по морю бревно, а возможно – раздувшийся труп тюленя; может быть, это деревянный ящик, сброшенный с палубы, или пустой пластмассовый бочонок (миллионы таких бочонков плавают в океане и валяются на побережьях: даже в соленой морской воде они не поддаются коррозии).

Пока маленький кашалот лениво переворачивается с одного бока на другой, точка на горизонте успела вырасти. Малыш настораживается – он почуял опасность. Его мать внезапно меняет курс и пускается наутек; так поступают и все остальные киты семейной группы. Они размеренно дышат, их чувства обострены, голоса приглушены.

Прошло всего несколько минут – но зловещий черный предмет уже совсем рядом; киты в страхе бросаются в разные стороны. Вспенивают воду могучие винты; массивное океанское судно с надписью «Арена жизни» [26] «Арена жизни» – вымышленное название. на борту преследует кашалотов. На баке его чернеет странное металлическое чудовище, похожее на пару гигантских щипцов. В корзине на мачте – дозорный; осеннее утро морозно, и дозорный укутал шею теплым шерстяным шарфом. Он энергично машет рукой, указывая рулевому курс. Моряки в желтых непромокаемых комбинезонах поднимают на палубу тросы и тали. Судно резко накреняется и разворачивается, взбивая белую пену; моряки хватаются за ванты и леера, чтобы не оказаться за бортом.

«Арена жизни» пускается в погоню за годовалой – еще «грудной» – самкой, которая приходится сводной сестрой нашему маленькому кашалоту. Преследователь то замедляет ход, то резко бросается вперед, а затем внезапно меняет курс и снова прибавляет ходу – точно коршун, охотящийся за зайцем! На секунду двигатели замолкают – это моряки пытаются определить, где всплывет юная китиха в следующий раз,- и вот зловещее судно снова устремляется в погоню, из трубы вырываются новые клубы дыма. Китиха не успевает перевести дыхание, а враг уже совсем рядом.

Гремит пушечный выстрел. На палубе сверкает вспышка, в воду летит снаряд. Однако это не гарпун: черное «чудовище» оказалось стальными щипцами, обтянутыми поролоном. Щипцы соединены с судном прочным нейлоновым линем. Они крепко хватают китиху за основание хвоста – самое узкое место ее туловища. Еще один выстрел – ив спину бьющегося животного вонзается ампула с транквилизатором – веществом, которое должно парализовать движения животного. Яростный звонок машинного телеграфа – судно дает задний ход. С дрожащего, как струна, линя срываются капли воды.

Моряки торопливо рубят тросы, удерживающие на палубе другое странное сооружение, похожее не то на лодку, не то на гигантское корыто. Это неглубокие сани шести метров длиной, сделанные из стали и поролона. Сани падают на воду, в них вскакивают четверо моряков, которые уже не раз репетировали предстоящую им сейчас операцию. Они спешно подводят свою странную посудину к хвосту китихи.

День холодный – но капитана прошибает горячий пот. Никогда еще человеку не удавалось поймать кашалота живым. Суждено ли ему стать первым в истории ловцом кашалотов – или линь намотается на винт, обломит лопасть руля? Что если китиха очнется и в ярости набросится на морские сани и утопит его людей? Тут не помогут и их спасательные жилеты!

Капитан качает головой и сплевывает табачную жвачку. Китиха быстро затихает. Дыхание ее становится тяжелым, хриплым. Может быть, доза вещества в ампуле оказалась слишком большой для нее?

И вот воплощается в жизнь план заключительного этапа охоты – результат бесконечных дискуссий, во время которых было выкурено множество сигарет и выпито немало кофе. Ветеринары, механики, инженеры, биологи и опытные моряки – все принимали участие в этих дискуссиях.

Металлические щипцы держат хвост китихи над водой в весьма неудобном для нее положении; под хвостовой плавник подводят сани.

«Быстрей, быстрей!- торопит капитан.- Как бы она не пришла в себя!»

Четверка в спасательных жилетах прыгает в холодную воду; хвост китихи лежит на краю саней. Судно дает задний ход, и щипцы медленно и осторожно втягивают китиху на сани. Все кончено – кашалот пойман.

«Господи, неужели удалось?!»- слышится с палубы. Судно медленно идет задним ходом, не давая нейлоновому линю ослабнуть. Моряки подплывают к саням, продевают тросы в стальные кольца. Капитан подает сигнал, и огромные сани с живым грузом начинают подниматься из воды. Бум, через который перекинуты тросы, опасно наклоняется; палуба судна уже не горизонтальна; бьется о ванту висящее ведерко. Кто-то дергает тросик, соединенный с зажимом щипцов, и они раскрываются; теперь китиха свободно лежит в санях, вращая глазами,- беспомощное, испуганное существо, против своей воли поднятое в чуждый ему мир.

Наконец китиху опускают в люльку, подвешенную на баке; широкий мягкий пояс из брезента и поролона прижимает ее плавники к бокам. В разрыв туч пробиваются лучи солнца. Судно разворачивается и, взяв курс на ост-норд-ост, полным ходом устремляется вперед. Летит радиограмма владельцам «Арены жизни». Сменив промокшую одежду, моряки выходят на палубу и молча окружают китиху, глядя, как медленно поднимаются и опускаются ее бока, как озадаченно ползают по ее высыхающей коже маленькие насекомоподобные существа, как дрожит притянутый к боку плавник пленницы, как блестят ее глаза. Они совсем рядом – кит и человек, теплокровное млекопитающее океана и теплокровное млекопитающее суши, отростки одного древа жизни, которому двести миллионов лет.

На палубе появляется кок. Он вытирает руки о фартук и сдвигает на ухо белый колпак.

«Обед!- кричит кок и обводит китиху бесстрастным взглядом.- Да простят нас киты и тюлени, друзья моряка»,- бормочет он, возвращаясь в свое маленькое и уютное королевство, полное восхитительных ароматов. У кока своя собственная религия, своя жизненная философия.

Дрессировщик и ветеринар озабоченно обсуждают длинный красный порез на рыле китихи, где ее задело тросом. Затем они осматривают волдыри на ее темени.

Всю эту звездную ночь судно спешит в порт. С рассветом моряки снова поднимаются на палубу и осматривают китиху. Она уже не так тяжело дышит и время от времени ворочается в своей люльке. Ветеринар покрывает белой мазью ее волдыри, вслух объясняя самому себе: «На солнце сгорела… Всего час пролежала вчера на солнце, и вот пожалуйста – волдыри!» Затем он снова обрабатывает антисептической мазью порез на рыле китихи и распоряжается, чтобы пленницу непрерывно поливали соленой водой из шланга, не давая ее нежной коже обсохнуть.