Эдвард Араб-Оглы - В лабиринте пророчеств. Социальное прогнозирование и идеологическая борьба

Американские коммунисты высоко оценили протест радикальной молодежи в США, рассматривая его как составную часть общедемократического движения в стране. «Массовое восстание молодежи, которое мы наблюдаем в США уже более десяти лет, — это важное явление нашего времени… Именно благодаря молодым радикалам десятилетие назад была пробита брешь в душной атмосфере самодовольства и конформизма. Именно молодые радикалы своей радующей глаз свежестью, энергией, воображением и смелостью выступили против истэблишмента на тысячах различных фронтов», — отмечает деятель Компартии США Джил Грин в книге «Новый радикализм». [114] Цитируется по журналу «США — экономика, политика, идеология», 1972, № 11, стр. 87. Вместе с тем американские коммунисты отмечали серьезные идейные заблуждения «новых левых», а также их политические просчеты.

Движение протеста американской молодежи, подобно своеобразному общественному катализатору, значительно ускорило наступление социального и политического кризиса в США, объективные предпосылки для которого исподволь складывались по мере накопления неразрешимых противоречий капиталистической системы на протяжении послевоенных десятилетий. Активные выступления молодежи не только обнажили эти противоречия, но и придали драматический характер многим политическим событиям 60-х годов. Все это не могло не привести к глубокому теоретическому и политическому размежеванию среди самих американских социологов, как, впрочем, среди либерально настроенной интеллигенции вообще. Значительное большинство американских социологов под влиянием антивоенного движения студентов подписало в свое время призывы о прекращении бомбардировок Северного Вьетнама, а опросы выявили, что 70 % преподавателей департамента социологии Колумбийского университета, как и многих других академических учреждений, выступало за вывод американских войск из Вьетнама еще до заявления Джонсона об отказе выдвинуть свою кандидатуру на второй срок.

«Непредвиденный бунт молодежи» явно задел как профессиональную честь, так и политическую совесть американских социологов. Однако для многих из них (в основном рядовых преподавателей, ассистентов и молодых профессоров) оказалось гораздо легче присоединиться к своим студентам в движений протеста, принять участие в демонстрациях и других активных выступлениях, чем теоретически осмыслить его социальные причины и политические перспективы.

Между тем социологи, цеплявшиеся за привычные либеральные взгляды, больше всего заботились о спасении собственной научной репутации. Оказавшись неудачными пророками, они ориентировались на правящие круги и старались теперь восстановить свой престиж, главным образом умаляя социальное значение движения молодежи, подчеркивая его политическую бесперспективность и не останавливаясь перед его намеренной компрометацией в глазах общественного мнения. Массовый протест молодежи объяснялся ими либо традиционным «конфликтом поколений» (Л. Фойер), либо стечением преходящих обстоятельств (С. М. Липсет), либо досадными ошибками и недальновидностью университетской администрации (3. Бжезинский и др.).

По выходящим в США социологическим журналам любопытно проследить, как многочисленные исследования, посвященные «конфликту поколений», «отклоняющемуся от нормы поведению» и «отчуждению» молодежи, наводняли отдел рецензий и постепенно поднимались в иерархии социологических тем с последнего места на одно из первых. Но хотя за последние пять лет в США было издано больше социологических работ о молодежи, чем за предшествующие пятьдесят, они нисколько не приблизились к научному объяснению связанных с ней проблем. И этому вряд ли приходится удивляться, сокрушается, например, профессор Джон Р. Сили из университета Брендис: «Ибо, вероятно, никогда в истории человеческих конфликтов не имели место столь острые разногласия между столь многими учеными-социологами и не обнажалось столь очевидно, что весь социологический научный аппарат представляет собою, в сущности, сомнительную охранную грамоту от пристрастных аргументов и прочих злоупотреблений во имя защиты партикулярных интересов». [115] См.: «American Sociological Review», February 1966, p. 108.

На исходе 60-х годов американская социология, рассматриваемая в целом, обнаружила поразительную даже в собственных глазах теоретическую беспомощность и растерянность перед лицом социального протеста молодежи. Прежде всего, рухнул миф об извечном «конфликте поколений». Даже извлеченные для его подкрепления из древнеегипетских папирусов и средневековых фолиантов сетования на молодежь, которая «не желает слушаться родителей» и бросает вызов «авторитету старших», не могли выдержать сопоставления с результатами многочисленных опросов американских студентов, активно участвовавших в радикальном движении, которые неопровержимо установили, что подавляющее большинство их жило в мире и согласии со своими родителями. Эти опросы скорее подтвердили обратное, а именно совпадение радикальных воззрений студентов с недовольством и разочарованием их родителей американской социальной системой, о чем писал Чарлз Рейч: «…на самом деле, именно настроения родителей являются главным источником настроений молодежи».

Что касается рассуждений об эдиповом комплексе, об «отчуждении молодежи» и прочих психологических интерпретациях движения протеста, то, как остроумно заметил Сэмюэл Любелл, они выглядят столь же невразумительными, как загадочная «черная Африка» в описаниях путешественников XIX века.

Столь же несостоятельными, как выявили различные исследования, были и попытки объяснить протест студенчества «досадными недоразумениями» с администрацией университетов. В подавляющем числе случаев движение студентов начиналось выступлениями против войны во Вьетнаме и выражениями солидарности с движением за гражданские права негритянского населения. Столкновения же с университетскими властями, как правило, возникали в дальнейшем, после того, как они пытались воспрепятствовать политическим выступлениям студентов, обращаясь за помощью к полиции.

По мере того как социальный протест молодежи приобретал повсеместный характер и затрагивал все более широкий круг проблем, беспокоящих широкие слои населения, становилось ясно, что это радикальное движение не локальное, но общенациональное явление, а позиция молодежи не может быть сведена к чисто «негативному» анархистскому бунту. Речь, стало быть, шла не о «нигилизме», свойственном молодежи, а о социальном кризисе американской системы, порожденном глубокими причинами. Такое восприятие событий сопровождалось кризисом либеральных взглядов среди социологов, заронило сомнение в теоретических и методологических основах их науки.