Владимир Ажажа - Иная жизнь

А вот география выступлений: Москва и Подмосковье, Ленинград, Киев, Одесса, Симферополь, Тольятти, Львов, Вильнюс, Рига, Таллинн, Тбилиси, Нальчик, Петропавловск на Камчатке, Томск, Североморск, Полярный, Западная Лица, Днепропетровск, Запорожье, Северодвинск, Архангельск, Калуга, Подольск, Дмитров, Сухуми, Феодосия, Харьков, Самара, Ярославль, Ивано-Франковск, Кисловодск, Плес.

София, Пловдив, Тырново, Будапешт, Токио, Хакуи, Альбукерке, Розвелл, Оулу.

За двадцать своих уфологических лет с лекциями, докладами, сообщениями я выступал несколько сотен раз, сочинил сотню статей, десятки книг и брошюр, дал несть числа интервью в печати, по радио и телевидению.

Охотнее всего я шел на встречи с журналистами, видя в них потенциальных ретрансляторов моей информации — в Дом кино, Агентство печати «Новости», радиокомитет. В АПН 24 ноября 1977 года я привел свою маму, Евгению Михайловну. Видавшая виды, фронтовой врач, она с трудом протиснулась в зал, где искателями истины было заполнено все, кроме потолка. Накал, царивший в аудитории, достиг апогея, когда посыпались вопросы. После благополучного финала устроитель лекции благодарил меня и маму, заметив: «Ну, сегодня вы так ажажахнули по ортодоксам!»

В тот вечер, который для мамы стал душевным бальзамом, она жутко гордилась своим пятидесятилетним отпрыском, наверное, не меньше, чем лет десять назад прочитав обо мне в 5 томе «Краткой географической энциклопедии». Там за осуществление плаваний «Северянки» мне было посвящено десять строчек рядом с Амундсеном и Аристотелем.

Незабываемы были выступления в Доме актера, когда он еще располагался на Пушкинской площади, в Госплане СССР, что был напротив гостиницы «Москва», у радиокомитетчиков на Новокузнецкой, где опоздавшие сломали двери и, построившись «свиньей», внедрились в зал. Но случалось и по-другому.

Мне учинили обструкцию в Институте космических исследований, где я выступал по приглашению заместителя директора Г. С. Нариманова. В конце лекции засвистели и застучали. Я стоял молча. Потом, положив микрофон, сунул в рот пальцы и сам протяжно свистнул. Все умолкли. С микрофоном в руке я спустился в зал и спросил у первого недавно свистевшего: «Вы почему свистите?» «Потому что вы несете чепуху по поводу скорости света». — «Так бы и сказали. Давайте разберемся. А вы знакомы с трудами Вейника?» И дальше все пошло, как у людей: папиросы, матросы, вопросы, ответы, улыбки…

Наиболее типичным для всех категорий слушателей был вопрос: почему инопланетяне не вступают с нами в контакт? Вторым — откуда они и что делают на Земле?

В записках были вопросы и шуточные, и даже провокационные. «Я балерина. Я слышала, что НЛО преследуют балерин. Как поступать, если меня будет преследовать НЛО?» — «Если вы мне откроетесь, какой мужчина скрывается за инициалами НЛО, может быть, я смогу вам что-нибудь посоветовать».

Или: «Влияют ли НЛО на сельское хозяйство?» — «Влияют. На местах приземления НЛО несколько лет ничего не растет. Но мне в этом вопросе усматривается другое — переложить на НЛО ответственность за наше собственное неумение поднять сельское хозяйство».

Вопрос в анонимной записке: «Не состоите ли вы на учете в психиатрическом диспансере?» Ответ: «Записка без подписи. Я мог бы на нее не отвечать. Но я все-таки позволю себе задать товарищу анонимщику встречный вопрос: а вы, случаем, не состоите? Молчите? Ну, а поскольку молчание всегда означало согласие, значит состоите. А я нет». Хоть этот ответ нельзя отнести к разряду изящных, он вызвал аплодисменты. Такие же, как и случай в Доме культуры «Буревестник» у метро «Сокольники».

Когда я ответил на записки, с места встал холеный мужчина райкомовского типа и спросил: «А вам не кажется, что своими лекциями вы делаете черное дело? Вот я вас слушаю третий раз и все больше в этом убеждаюсь. После ваших выступлений люди их обсуждают, падает производительность труда. Вон, Госплан три дня не работал».

Я: «Простите, а как у вас лично с производительностью труда?» Он: «Нормально». Я: «Вот видите. А вы на лекции третий раз. Если бы о НЛО подробно и часто сообщали средства информации, то и обсуждать бы было нечего. Кстати, я, например, на плохой фильм три раза не хожу».

В этот день вообще было немало чудес. Когда в вестибюле Дома культуры я передавал на вешалку свое пальто, оно затрещало и мощная искра ударила гардеробщика. От неожиданности он упал. А встав заявил, что от меня пальто принимать не будет. Между прочим это была не последняя демонстрация заложенной во мне энергомощи. Помнится, на собрании партийно-хозяйственного актива ЦНИИ «Курс» председательствующий спросил: «Кто еще хочет выступить?» Я поднял руку, и над головой раздался взрыв. Многие видели, как мини-молния, соскользнувшая с моих пальцев, ударила в лампу дневного света и вывела ее из строя. Все замерли. А я, сконфузившись, заявил, что от предоставленного слова отказываюсь.

Но вернемся в ДК «Буревестник». В середине лекции я почувствовал, что внимание зала переключилось на что-то за моей спиной. А в это время я вел речь о том, что среди инопланетных пришельцев значительную долю составляют низкорослые существа, то есть карлики. Я обернулся и обомлел. Из-за сцены по боковому проходу неторопливо и с достоинством, живой иллюстрацией к теме шел карлик. Он осторожно ступал в мрачной тишине полутемного зала, и люди вжимались в кресла, настолько фантастика обернулась явью. Недаром у Уильяма Роджера есть фраза: «Все забавно, пока это касается кого-нибудь другого». И только когда лилипут где-то уселся, а я продолжил разговор, все заулыбались.

Самой длительной была встреча с коллективом авиаконструктора Олега Константиновича Антонова в Киеве. Антоновцы доставили меня из Москвы в их Дворец спорта к девяти часам утра в субботу и не отпускали с арены до трех часов дня. Слушателей было несколько тысяч. В перерыве руководитель киевских уфологов Инна Сергеевна Кузнецова выдала мне допинг — кофе из термоса, и я продолжал вещание с новой силой. А у выхода уже ждал длинный черный лимузин, чтобы ехать к главному конструктору, который был нездоров. Резиденция Антонова была огорожена глухой стеной. Ворота раздвинулись, и мы поехали к особняку. В прихожей первого этажа приветливо улыбался небольшого роста стройный и подтянутый человек с английским пpoбором: «Мы вас заждались». И без лишних слов Антонов проводил меня на второй этаж, где громадная столовая была изготовлена для публичной лекции. Стояла аппаратура для показа слайдов, висел экран, сидели родственники и знакомые талантливого человека. И я снова ринулся в словесный бой с неотступной тенью — человеческим незнанием.

В конце мне уже не хотелось ничего — ни есть, ни пить, кроме одного — домой. И — «Пионерская правда» часто употребляла это словосочетание — «усталый, но довольный» я на антоновском лимузине был доставлен на вокзал и водружен в ближайший поезд на Москву.