Андрей Кочергин - Абсолютная беспощадность... к себе!

Сначала я на себе показал, как правильно делать рассечение, что пригодится, случись извлекать осколок, например, затем стал демонстрировать, как сшивать рану при помощи плоскогубцев. Нервишки трепыхались при этом так, что, обработав спиртом руки, я не обработал нож, а начав шить, так запутался в собственной крови, что не затянул второй стежок и не сделал третий. Первый шов получился ужасным, но дело я завершил вполне прилично, предпоследний и последний швы оказались нормальными. Этот случай еще раз подтверждает, что одно дело — шить других, но совсем другое, когда сам себя штопаешь. Опыт я получил неоценимый!

Проблема посттравматического поведения совершенно не освещена в популярной литературе. Так, на моих глазах человеку разорвали суставную сумку плечевого сустава, дергая уже сломанную руку и наивно пытаясь ее вставить. А все почему? Да потому, что никогда вывиха не видели, а уж его точно не перепутаешь ни с чем. Извините за пафос, но когда у тебя на спине хрипит, умирая, мальчишка девятнадцати лет и ты точно знаешь почему, то поверьте: давать ему нюхать нашатырь в голову не приходит. Единственный способ подготовить себя к негативным испытаниям — это общение с компетентными людьми, например специалистами по военно-полевой хирургии. Меня часто умиляют американские последователи филиппинской системы обращения с ножом — сразу прошу у них прощения за возможную бестактность, — когда показывают, как можно, блокируя, подставлять предплечье под порез ножа. Это же ужас! Я прошу их показать шрамы на руках от этих порезов, так они просто не понимают, чего от них хотят, ведь это была простая имитация.

Как можно обучать слушателей столь авантюрной выдумке, даже не попробовав ее на себе?!

Опыт, опыт и еще раз реальный опыт. Свой, чужой, да хоть вражеский — все в копилку, глядишь, когда-нибудь не сдохнешь там, где уж точно был бы должен.

Что-то разошелся я сегодня, несколько переборщил…

Да, совсем забыл напомнить. При черепно-мозговой травме следует резко сократить потребление воды, уменьшить черепное давление. Желательно внутривенное введение глюкозы с аскорбинкой; если капельница недоступна, то вполне можно заменить ее подкожным введением. Эффект примерно тот же, но есть шанс воспаления, так что не давайте раствору застаиваться, массируйте, ну и, конечно, холод на голову и шею.

Хорошо приводит в себя нажатие на точку, находящуюся прямо под носовой перегородкой, никакой нашатырь не сравнится по эффекту.

Перед боем казачки не ели, а водочку рукавом занюхивали. Зачастую ранения в живот более болезненны, чем опасны сами по себе. Рассечение кишечника опасно прежде всего тем, что возможны перитонит и последующий абсцесс. Попросту говоря, дерьмо, вываливаясь в брюшную полость, вызывает воспаление внутренних органов, которое неминуемо приводит к заражению крови, и… каюк. Чем дольше эти пищевые остатки не выпадут и чем меньше их будет, тем больше у вас времени для того, чтобы добраться до больнички. Условие одно — ВОДЫ НЕ ПИТЬ, физраствор внутривенно, как уже говорил, кусок пакета на рану и повязка.

Люди часто гибнут от суеты. При мне в клубе девочка упала в обморок, обожравшись наркотиками, мне пройти не дали визжащие подруги. Конца истории не знаю, видел лишь, как бездыханное облеванное тело волокли к выходу — ни рот не очистили, ни язык не вынули, ни пульс не проверили — вот ведь болваны. И ведь меня не подпускали, хотя у меня есть принцип: насилие в спасении жизни — то же насилие. В этом случае инициатива хуже триппера — помочь толком не дадут, а быть соучастником «убийства» более чем неразумно, так что при оказании помощи не пытайтесь делать это любой ценой. Пусть окружение пострадавшего человека воспринимает вас адекватно, а то ведь еще разгоряченные бойфренды могут заподозрить в вас торговца «дурью», перепугавшегося за клиента, и т. д. Короче, в каждом конкретном случае обязательно должно приниматься решение на активные действия, причем именно спокойное, взвешенное решение, а не сумбур с максимальной скоростью бесполезных движений и мыслей.

Сразу предупреждаю: кто начнет издевательски хихикать, того ночью посетит жидкий стул, шведский стол или каменный цветок не выйдет. Однажды я на собственной шкуре ощутил наличие, а скорее отсутствие — не ржать! — энергетической защиты…

В 1990 году я служил на Кавказе, по делам службы был в штабе округа, в Тбилиси, и там, болтаясь от нечего делать по гостинице, увидел у одной дамы шишку на лодыжке. Как выяснилось, это были последствия недавнего перелома, хотя прошедший после травмы год говорил о том, что, видимо, опухоль останется надолго, возможно навсегда… Для дамы до тридцати это почти катастрофа.

— А что, давай уберу, — авантюрно предложил я.

И ведь убрал очень простым способом. Лечение больного органа или члена (в данном случае имеется в виду нога, а не то, что вы подумали) примитивно сводится к усилению притока крови к больному месту. Можно осуществлять его пассивно, прогреванием, можно активно — массажем, а можно комплексно. Для этого надо с ужасным лицом запустить механизм кодирования, попросту говоря, напугать малахольную девицу. «Ты что же, милая, задницей вместо головы думаешь — еще пара месяцев, тут бы и до операции дело дошло… Но, слава Богу, успеем, сейчас на глазах все растает…»

После этого я начал примитивное выдавливание по кровотоку в сторону сердца, а затем тупо подержал «горящую» ладонь над больным местом. Эта процедура очень проста и применяется практически во всех туземных медицинах. Держишь ладонь над пораженным местом на расстоянии от двух до десяти сантиметров, причем без всякой экстрасенсорной чепухи, одухотворенного выражения лица и «взмахов крыла» умирающего лебедя. Когда ваши биотоки встречаются с биотоками больного, ладонь явно начинает гореть, то же происходит с больным местом, налицо катализация процесса.

Короче, шишка ушла дня за два, и началось… Напомню, это был город Тбилиси, Восток, одним словом.

Я, как клоун из телевизора, принимал толпы больных и шаманил почище Чумака и Кашпировского. Сразу оговорюсь, что популярность моя была обоснованна, в том числе и категорическим отказом от денег, так что не зарастала народная тропа в номер А. Кочергина.

Примитивность процесса и достаточная типичность болезней привели к тому, что остеохондрозы я лечил за один прием, от силы два, шеи вправлял минуты за две, даже истериями не гнушался, а как-то раз ухитрился диагностировать скрытый порок сердца у тридцатипятилетнего мужика, о котором он даже не подозревал, а всего лишь задыхался перед дождем.

Так вот, все бы ничего, купался я в лучах грузинского обожания, латал потрепанные организмы и был удивлен такой всеобщей запущенностью в части контроля здоровья, как вдруг ко мне приводят девочку-азербайджанку, беженку. У нее полгода назад умерла мать от рака груди, так вот ее тетка, женщина небогатая, с трудом говорящая по-русски, сообщила, что девочке поставили тот же диагноз, а именно рак груди. Я был удивлен, ведь в то время подобные вещи считались врачебной тайной, а она пояснила, что врач-онколог взял анализы и сообщил: собирайте деньги, девчонка умирает. На лекарства все равно не хватит, а на морфий придется раскошеливаться, его на Кавказе колют только за деньги, как, впрочем, и все остальное. Девочка совсем не говорила по-русски, выглядела маленьким дохлым подростком. Когда я узнал, что ей уже двадцать пять, моему удивлению не было предела. На груди ее имелось уплотнение размером с кулак, которое я сразу отказался лечить, справедливо отметив, что я не врач и ничего в этом не понимаю. Тетка запричитала, мол, все равно никто не берется, а кто берется, тот не по деньгам. Девочка, видимо, что-то понимая, смотрела на меня так, как будто я только что подписал ей приговор и вот-вот стрельну в глаз…