Андрей Божко - Год в «Звездолете»

В канун Нового года получили много поздравлений: от родных и близких, руководителей института, научных руководителей эксперимента, товарищей по работе.

«Милые наши мальчики! Женщины канцелярии поздравляют вас с наступающим Новым годом. Что пожелать вам в вашем затворничестве? Наверное, прежде всего здоровья и дружбы. Крепко целуем вас».

«Дорогие наши соратники, добровольные узники – Андрей, Герман и Борис! Сердечно поздравляем вас с Новым годом. Желаем бодрости, стойкости, успехов в трудном эксперименте!» – писали мои коллеги-биологи.

«Дорогие Герман, Андрей и Борис! Коллектив лаборатории горячо поздравляет вас с Новым годом! Желаем вам большого здоровья, успешного окончания ваших больших начинаний!» – писали медики, сотрудники лаборатории Германа.

Многих из тех, «то поздравлял нас, мы не знали. И тем не менее все мы были растроганы их вниманием. Здесь, в изоляции, мы особенно нуждались в этом.

Перед Новым годом мы решили, что нелегально вымоем головы, выкроив для этого воду более экономным ее расходованием в других целях, подстрижем друг друга, наденем праздничные костюмы и, как все в этот день, сядем за праздничный стол. Пища будет натуральной и очень вкусной. Мечтая об этом, я зажмуривал глаза, и все же не верилось, что будет так.

И, как всегда, в канун Нового года захотелось оглянуться назад, окинуть взглядом уходящий год. Но сначала надо подвести итог почти двухмесячному пребыванию в герметическом объекте, ставшем нам домом.

Мы ушли от людей, «улетели» в будущее космических экспериментов на «Земном звездолете» для того, чтобы собрать научную информацию. И хотя она не будет содержать в себе ничего звездного, тем не менее окажется необходимой тем, кто когда-нибудь полетит в бесконечные просторы вселенной, полетит надолго и вынужден будет довольствоваться малым. Конечно, мы сегодня не можем предвидеть всех предстоящих трудностей. Эксперимент есть эксперимент, и как можно заранее достоверно знать, что ожидает впереди?

Дороги в космос начинаются на Земле. На Земле рассчитываются космические трассы и готовятся будущие космонавты. На Земле создается, исследуется и проверяется все, что должно обеспечить труд и жизнь человека в космосе. По этим земным дорогам, ведущим в космос, первыми идут испытатели. Оставаясь подчас неизвестными, они первыми обеспечивают успех на звездных трассах.

Сегодня, когда позади огромная дистанция от первого «Востока» до многоместного «Союза» и обитаемой станции «Салют», многое стало ясным и понятным. Но прежде чем послать человека в космос, вопросам и сомнениям не было конца. Нужно было найти на них ответы. Сколько труда, таланта, смелости и упорства вложили инженеры, биологи, врачи в создание первых программ тренировок, технического контроля кораблей, снаряжения, средств обеспечения безопасности.

Больше десяти суток провел испытатель в макете «Востока» перед полетом Юрия Гагарина. Искусственный климат, обед из туб, стартовый гул двигателей, короткие сеансы радиосвязи, одиночество и сомкнувшиеся над головой стены кабины – все как в настоящем полете. Это был суровый экзамен, всю тяжесть которого невозможно передать словами. Сейчас испытателю об этом экзамене напоминают лишь шутливое прозвище Космонавт-ноль да гордое сознание того, что, когда эксперимент закончился, врачи и биологи вынесли единодушное решение: есть у человека запас прочности, ему открыта дорога в космос!

После полета Ю. Гагарин рассказывал, что именно там, в бездонном космосе, он часто думал: «Мне легче, я уже знаю от друга многое, что меня здесь ждет. Я готов ко всему. Ему было трудней – он шел первым».

Испытатель говорил Ю. Гагарину: «Ты знаешь, брат, я только сейчас почувствовал, что у воздуха есть запах. В камере воздух совсем другой. А это – воздух Земли. Чудно: живем на ней и не ценим. Знаешь ли ты, как пахнет сирень? Аж голова кружится от запаха! Соскучился еще я здорово по пище земной…

Поначалу дико было без людей. Потом привык. Стал много работать. Ты знаешь, это очень хорошо, что день в камере так загружен, что и скучать некогда. Всегда есть какое то дело. Следил за термостатами, за влагомерами, возился с приборами, готовил себе пищу. Но знаешь, наступает такой день, когда хочется чего-то нового… У меня был такой день. Это был день моего рождения. Ты помнишь, я его встретил в камере. Двадцать пять рождений отмечал на Земле, а вот двадцать шестой пришлось встретить в «космосе»… Эх, Юрка! Ты хоть представляешь, что такое просидеть столько дней в четырех стенах одному? Очень хотелось с кем-то поговорить, услышать от кого-нибудь доброе слово. Живое слово, только одно слово – что бы я отдал тогда за него!»

Это говорил человек, который находился в изоляции всего 10 дней, правда, в абсолютном одиночестве.

Ю. Гагарин был первым. Вслед за ним вновь и вновь бороздили космические просторы советские и американские космонавты. Их имена и биографии знает каждый. Им посвящены песни и картины, фильмы и поэмы. И если космонавт избавлен от лишних опасностей и лишений, то только потому, что многое, с чем встречается он в полете, проверили и опробовали на Земле испытатели. Они первыми катапультируются при условных «отказах» на старте, месяцами томятся в тиши сурдокамер, плавают в невесомости самолетных кабин, терпят жару и космический холод.

Как-то в беседе с журналистами известный советский ученый, член-корреспондент Академии наук СССР О. Газенко сказал: «Видите ли, у каждого из нас есть свои обязанности. У одних – задача создавать корабли, у других – рассчитывать их траектории. У космонавтов цель работы – полет. А у испытателей… Без них мы не смогли бы разработать ни те методы подготовки космонавтов, ни ту технику, что обеспечивают сегодня космические полеты. В каждом новом шаге виден труд испытателей здесь, на Земле. Рискуя подчас жизнью, они первыми сталкиваются со всеми сложностями и неожиданностями пока еще неизведанного космоса».

Каждый новый полет, каждый этап полета – это множество сложных научных проблем, это десятки и сотни экспериментов, всю тяжесть которых испытатели и ученые несут на своих плечах…

В канун Нового года нам немного грустно: встречаем его не с семьями. Думаю о своих. Представляю, как они хлопочут сейчас, как готовятся к встрече Нового года. У нас всегда наряжается большая елка. Душистую и заснеженную, ее уже занесли, наверное, в прихожую. Мне видится усталое лицо отца.

Отец, главный редактор одного из московских издательств, наверное, только что пришел с работы. «Ну вот, – скажет мать невесело, – опять редсовет? А ведь обещал пораньше».

Мать – врач противотуберкулезного диспансера – всегда энергичная, выглядит в эти дни тоже усталой: большая семья – четверо детей – и хлопот по дому у нее немало. Но она никогда не унывает. Наверное, сейчас мой младший брат Алексей собирается ставить елку в ведро с мокрым песком, а сестра Наташа ему помогает, и они, как всегда, спорят.