Станислав Славин - 100 великих предсказаний

Прежде всего, он постарался вдохнуть в Каспарова уверенность в своих силах, которую молодой еще совсем гроссмейстер – ему не было и двадцати – растерял, проигрывая партию за партией.

И Дадашев посоветовал, какой тактики надо придерживаться перед очередной партией, а также предсказал, что она закончится вничью, несмотря на все усилия Карпова. Так Каспаров удержался на краю пропасти, получил моральную передышку. А потом и выиграл свою первую партию в матче. Это уже стало шоком для его противника.

– Нет, на Карпова я никакого воздействия не оказывал, никогда не пытался отрицательно повлиять на его игру, хотя и возникали такие слухи, – настаивает Дадашев. – Мое внимание было полностью сосредоточено на Каспарове – я помогал ему настроиться, создавал благоприятный психологический фон. И он, как вы знаете, сделал невозможное – почти настиг соперника, когда матч был прерван. Кстати, я предсказал Каспарову и то, что он выиграет 48-ю партию, и то, что она станет последней в этом матче, который будет прекращен, вопреки первоначальному регламенту…

Тофик Дадашев затем помогал Каспарову еще дважды: в матче, состоявшемся в 1985 году в Москве и принесшем Каспарову титул чемпиона мира, и в матче-реванше (точнее, в его решающей, 22-й партии), проходившем в Ленинграде.

В память о тех временах Дадашев хранит фотографию Каспарова с надписью: «Тофику Гасановичу Дадашеву на память о великом переломе – 22-й партии матча-реванша. С глубокой благодарностью за неоценимую моральную поддержку. Каспаров. Ленинград. 3 октября 1986 г.».

После этого из-за поднявшегося шума Дадашев решил больше не вмешиваться в спор гроссмейстеров. И единственное, что позволил себе, – сделать предсказание перед их матчем на первенстве мира в Севилье в 1987 году. Он предсказал (и об этом знает Карпов), что, во-первых, экс-чемпион мира матч не проиграет, во-вторых, 23-ю, предпоследнюю, партию он выиграет и выйдет вперед, и, в-третьих, последнюю, 24-ю партию будет играть вяло, пассивно и проиграет. Все случилось именно так…

В следующий раз внимание публики было привлечено к персоне Дадашева при весьма драматических обстоятельствах.

– Телефон зазвонил внезапно в четыре утра, – вспоминал Дадашев. – Мне сообщили, что в бакинском аэропорту самолет с пассажирами захвачен террористом. Тот заявил, что в багажном отделении самолета среди вещей находится управляемое по радио взрывное устройство с часовым механизмом. У террориста есть в самолете и сообщники…

Далее, он поставил условие – вручить ему не позднее восьми утра пятьсот тысяч долларов и дать возможность вылета в Пакистан. В противном случае он взорвет самолет вместе с людьми. Жизнь пассажиров нужно было спасать любой ценой, в том числе и той, которую назвал террорист. Но в самом Баку в банке такой суммы не оказалось. Пришлось срочно запрашивать Москву.

Инцидент был неприятен еще и потому, что буквально через день Горбачев должен был прилететь в Лондон. Если новость о захвате самолета будет соседствовать в заголовках газет с сообщением о прибытии высокого гостя, это едва ли пойдет на пользу визиту.

И тогда 31 марта 1989 года спецслужбы решили прибегнуть к помощи Дадашева. Вскоре они уже знали, что террориста зовут Станислав Скок. Он ранее совершил крупную кражу находится во всесоюзном розыске. Так что терять ему вроде нечего.

В Баку срочно перебросили группу захвата особо опасных преступников – знаменитую «Альфу» во главе с дважды Героем Советского Союза Карпухиным.

Но прежде чем приступить к операции по обезвреживанию преступника, собравшиеся в аэропорту руководители КГБ к МВД попросили Дадашева прощупать слабые места преступника, оценить его психологический настрой.

– Мы вас представим как работника республиканского МИДа, – предложили мне. – Я согласился. Но спрашиваю: «Вы действительно уверены, что его угрозы серьезны?» Мне отвечают: «Сомнений нет. На расстоянии удалось прослушать тиканье часового механизма в багажном отделении. Кроме того, время от времени террорист переговаривается с сообщниками по рации. Говорит, обращаясь куда-то в глубь пиджака: “Толя, следи внимательно за задней дверью». Словом, дает распоряжения в таком духе”.

Тофик отправился к самолету. Поднялся по трапу с разрешения террориста и в глубине салона увидел молодого человека с усами и бородой. Чувствовалось, что он сильно нервничает. Тофик стал объяснять ему, что полмиллиона долларов тот сможет получить лишь к двенадцати часам дня – таких денег нет в Баку, их должны привезти из Москвы.

Террорист начал было упрямиться, но в конце концов согласился подождать.

Дадашев спокойно вышел, и в здании аэропорта сообщил представителям спецслужб, что террорист скорее всего болен психически, никакого взрывного устройства и сообщников у него нет. И, выждав соответствующее время, его можно будет взять, что называется, голыми руками.

Тофику сначала не поверили, но решили все же рискнуть. Два спецагента понесли мешки с деньгами в самолет и, улучив удобный момент, в мгновенье ока скрутили Скока.

Впоследствии выяснилось, что Дадашев был совершенно прав. В багажнике самолета, в сумке террориста тикал обычный будильник, а сообщников у него не было и в помине.

Наконец, в свое время много говорили о необычном расследовании Дадашева. Глядя на портрет прекрасной Моны Лизы – Джоконды с картины Леонардо да Винчи, – он подробно описал, каким она была человеком.

В момент написания картины ей было девятнадцать лет. Она недавно вышла замуж. А до этого жила в тихом, малолюдном предместье Флоренции, в семье среднего достатка. Ее любили, но не баловали, хотя она была единственным ребенком. Джоконда получила обычное по тем временам домашнее образование. Жизнь ее текла размеренно и однообразно.

По понятиям того времени, она вышла замуж несколько поздновато. Просто раньше было не за кого. Идеал Моны Лизы, волевой, уверенной в себе натуры, – муж солидный и основательный. Именно таким и был Франческо Джокондо, богатый и добропорядочный флорентийский купец.

Она будет ему верной супругой, никогда не изменит мужу. Даже если встретит человека, к которому испытает чувство глубочайшей симпатии, она станет тайно мечтать о нем, возможно, решится на невинный флирт, но ничего более того.

Ей нравится живописец, который пишет первый в ее жизни портрет. Но она понимает, что он ставит ее, в общем-то, невысоко. Ее самолюбие задето, ей кажется, что он не разглядел ее, недооценил. Но она знает себе цену, чувствует, что скоро станет матерью, почтенной синьорой. А что до живописца, то он, как пришел, так и уйдет…

Она и в самом деле, как свидетельствуют историки, прожила долгую и благополучную жизнь. У нее родилось пятеро детей. А когда через десять лет Франческо Джокондо умер, она вышла замуж вторично, и снова удачно. Но была ли она счастлива? Да, ей сопутствовала удача во всех ее предприятиях, но если она и чувствовала себя временами счастливой, то не так уж и продолжительно. И может быть, она до конца жизни, глядя на свой портрет, нет-нет, да и вспоминала того рыжего живописца, походя создавшего сей шедевр…