Виктор Ягодинский - Кто сказал, что все исчезает?

В применении к задачам разведки «архесознания» (может быть, точнее «протосознания»?) любая знаковая ситуация, в частности элементы поведения или высказывания, включает комплекс моторики (мимика, слова), объект, на который направлен знак (угрозы, защиты и пр.), и интерпретацию (объяснение причины поведения или слова). Специалисты считают, что определенные знаковые системы могут быть привязаны к конкретным нейрофизиологическим механизмам и даже мозговому субстрату. По существу, впервые семиотический метод при анализе психики применил советский психолог Л. С. Выготский, который считал, что реконструкция ранних форм психики возможна на основе выделения пережиточных черт, архаизмов, которые сохраняются в психике современного человека.

Наследственная передача признаков психического склада и даже отдельных форм поведения общеизвестна. Девочка, никогда не видевшая своей бабушки, слово в слово повторяет ее любимые высказывания, некоторые жесты и манеры. Особенно ярко это проявляется в экстремальных ситуациях, скажем, при возбуждении, ссоре, радости. Тогда она, как с магнитофонной ленты, «сыплет» неожиданными для наших дней выражениями, которые ее родители слышали в семье только в детстве. Казалось бы, наследственность, гены… И в то же время что-то иное…

Или другая ситуация. Невеста поссорилась со своим возлюбленным. В ярости рвет его фотографию, выбрасывает дорогой подарок. И вспоминается мысль С. Эйзенштейна: когда девушка, которой изменили, «в сердцах» рвет в клочья фотографию, уничтожая «злого обманщика», она в мгновенности повторяет древнюю операцию уничтожения, изъятия из своего сознания человека через уничтожение его изображения.

Изображение и человек в архаическом сознании были едины, поэтому колдун, совершая магические действия, например, протыкая чучело иглами, фактически имитировал убийство ненавистного человека или зверя (духа и т. п.). Такая расправа, свержение идола равносильны убийству, освобождению от злого рока и т. п. Причем изображения человека и его символы неотделимы.

Следуя этой мысли, можно понять, почему та же девушка не только рвет фотографию жениха, но и уничтожает знаки его существования (особенно власти). Она сжигает его письма и ломает подаренные им украшения.

А отчего в Италии в канун Нового года выбрасывается старая мебель? Может быть, она вызывает воспоминания о неприятностях прошедшего года, избавление от которых символизирует рухлядь, выброшенная за окно.

Но магия может не только вредить, есть и лечебная магия, ритуалы защиты и элементы проявления любовной, военной и другой магии. Отдельные элементы магического ритуала проявляются в той или иной степени и в современной жизни. Только ли из-за соображений гигиены носит врач белый халат?

Один мой знакомый, крупный терапевт, признался, что без накрахмаленного халата он теряет очень много в отношениях с больными.

Нет ли в современном этикете ухаживания элементов любовной игры, нередко схожей с ритуальными сценками из любовных встреч птиц, животных? Конечно, трудно узнать в подношении букета цветов ритуал жертвоприношения, а в многочисленных подарках (конфет, духов) — ритуал угощения, нанесения на тело ароматических веществ и т. п. Можно перечислить десятки фильмов, других произведений искусства, в которых мотивы бегства возлюбленной и погони любимого составляют основное действие. К ним относится и хранение знаков внимания возлюбленных (вспомните «Гранатовый браслет» Куприна). А между тем, это опять-таки идет из прошлых обычаев.

Неправильное соблюдение ритуала или нарушение табу были чреваты для человека в древности массой неприятностей. Возможно, некоторые из них не только травмируют психику, но и обладают реальной опасностью. Табу на поедание определенного продукта может быть результатом его ядовитости.

Любовная магия включает табу на ухаживание за другими мужчинами или женщинами, которые рассматриваются как потенциальные соперники, а лечебная магия — табу на определенные виды пищи, род занятий или прежние привычки. Во всех случаях можно усмотреть реальный вред нарушения запрета, который, однако, у древних был неосознан. Магия, ритуал, табу и в современном сознании имеют существенное значение, и, так же как и у древних, они соседствуют с логическим взглядом на мир. Меняются их формы, символы, однако основа остается той же.

И потому мы продолжаем изучать особенности мышления, которое принято называть архаическим. Символы его иррациональны и эволюционно древни, но они, очевидно (в контексте этого сознания), очень важны для человека. Почему в сознании столь живуче то, что мы называем пережитком, суеверием?

На эти вопросы, конечно, можно получить ответ в многотомных трудах Дж. Дж. Фрэзера (книга «Золотая ветвь») о происхождении языческих ритуалов, особенностей магии у разных народов.

Но — только частично. Для полноты ответа нужно знать особенности нашего архесознания.

На расстоянии более ста километров на восток от Чуфут-Кале, в лесах Старого Крыма, затерялись замшелые стены монастыря Суруб-Хач. Он очень хорошо сохранился. На камнях церкви — искусно вырезанные «хачкары» свидетельства «жития» об усопших. Кельи, монастырский сад с родниками, прикрытыми лианами. Вдоль дороги, ведущей в монастырь, кустарник и деревья.

Но листьев на них почти не видно — ветки сплошь увешаны разноцветными лоскутками. Одни уже истлели, другие привязаны только недавно. Да и мы не удерживаемся и вешаем на деревья ленты, носовые платки, словом, хоть что-нибудь. Вновь срабатывает высокая сила внушаемости, ритуала. По существу, совершается жертвоприношение, истоки которого уходят в глубокие века.

Мы не оставляем все, мы оставляем только часть себя, освобождаясь от болезни, от чувства вины или питая надежду. И когда уходим от травмирующей ситуации, перенеся ее на деталь своей одежды, свою жертву, наступает ощущение катарсиса: очищения, легкости. Но если нет священных деревьев или мест, где может быть принесена реальная или мнимая жертва, не беда: многие оставляют надписи. Вопреки здравому смыслу, эти надписи покрывают почти все места паломничества туристов. Это и деревья, и скалы, и памятники, и пещеры: «здесь были… (имярек) из… год».

Но почему? Все становится понятным, если мы вспомним, что в архаическом и регрессивном сознании имя отождествляется с человеком. Или другой ракурс.

Скажем, школьник, выходя к доске, кладет в качестве защиты амулет-пятак в ботинок. И сколько мы ни будем убеждать мальчишку, что его тройка доказывает хоть какие-то знания, он будет все объяснять пятаком в ботинке. Он не знает ничего о святых мощах, талисманах, магии чисел, ему достаточно веры в силу монеты. И завтра на экзамене срабатывает это поверье уже не только у него, но почти у всего класса. Все убеждены, что Иванов избежал двойки именно благодаря пятаку. Действие и результат связываются неким второстепенным символом автоматически, если только они успешны.