Сергей Хохлов - Экзамен на разумность

«Законы коммунальности одни и те же всегда и везде, где образуются достаточно большие скопления людей, позволяющие говорить об обществе. Законы эти просты и в каком-то смысле общеизвестны или известны по крайней мере значительной части членов общества. Если бы это было не так, общественная жизнь вообще была бы невозможна. Люди фактически живут в обществе по этим законам и по необходимости осознают их. Для законов коммунальности безразлично, что объединяет людей в общество. Они так или иначе действуют, раз люди на достаточно длительное время объединяются в достаточно большие коллективы.

Коммунальные законы суть определенные правила поведения (действия, поступков) людей по отношению друг к другу. Основу для них образуют исторически сложившееся и постоянно воспроизводящееся стремление людей и групп людей к самосохранению и улучшению условий своего существования в ситуации социального бытия. Примеры таких правил: меньше дать и больше взять; меньше риска и больше выгоды; меньше ответственности и больше почета; меньше зависимости от других; больше зависимости других от тебя. Легкость, с которой люди открывают их для себя и усваивают, поразительна. Это объясняется тем, что они естественны, отвечают исторически сложившейся социобиологической природе человека и человеческих групп».

Особенно мне понравился вот этот пассаж:

«они естественны, отвечают исторически сложившейся социобиологической природе человека и человеческих групп».

Это ж надо вот этак с ног на голову! Сперва господин Зиновьев заявляет, что человек, сопротивляясь внешней агрессии со стороны общества, вынужден проявлять агрессию по отношению к прочим членам этого общества, а потом заявляет, что это естественно! Возможно, подобное поведение и естественно для стаи обезьян или бродячих собак, но из этого вовсе не следует механически переносить «естественность» правил животной стадности на человеческие общества.

По данному вопросу мне, естественно, ближе концепция П.А. Кропоткина:

«Взаимопомощь, справедливость, мораль — таковы последовательные этапы, которые мы наблюдаем при изучении мира животных и человека. Они составляют органическую необходимость, которая содержит в самой себе свое оправдание и подтверждается всем тем, что мы видим в животном мире…Чувства взаимопомощи, справедливости и нравственности глубоко укоренены в человеке всей системой инстинктов. Первейший из этих инстинктов — инстинкт Взаимопомощи — является наиболее сильным».

« Основной его [коммунального (социального индивида)] принцип: не действовать во вред себе, препятствовать другим индивидам действовать во вред ему, избегать ухудшения условий своего существования, отдавать предпочтение лучшим условиям существования. Этот принцип возник в результате биологической эволюции человека».

Эва как! Прямо описание реакций червя на внешние раздражители! Или амебы.

А как же, к примеру, самопожертвование в тех случаях, когда роду грозит гибель? Скажете — это ведь пограничные состояния, которые бывают редки… Но это раньше они были редки, а сейчас все существование человечества это единое пограничное состояние, когда речь идет о его выживании.

Новое общество — вообще общество «на грани», существующее в состоянии постоянного подъема, общество, для которого «мобилизационный рывок» не сменяется спадом, как у обычного общества, а длится постоянно. Для нового общества бывший у нас «Застой», сменивший эру индустриализации, должен быть немыслим. Скажете — невозможно? Но эра экстенсивного расширения прошла, в новое время иначе просто не выжить.

«Будучи обращен на коммунальную среду, упомянутый принцип принимает такой вид: индивид стремится сохранить и укрепить (улучшить) свою социальную позицию, во всяком случае — препятствовать ее ухудшению. Но как это сделать? Наиболее типичный и основной случай положения индивида в обществе состоит в том, что все соблазнительные места уже распределены, что-либо свободных мест вообще нет, либо имеются лишь самые худшие, что есть другие желающие на лучшие места. Совершенно очевидно, что в таких условиях наш индивид может реализовать свой принцип одним-единственным способом, а именно — за счет других индивидов: он вынужден мешать другим укреплять их социальную позицию, стремиться ослабить их позицию. В условиях коммунальной среды, когда индивид достаточно защищен от общей среды коллектива, главным врагом индивида становится другой индивид, от которого зависит реализация фундаментального принципа каждого из них. Причем общественная жизнь не только не ослабляет этот принцип, но многократно усиливает его, создавая для людей бесчисленные соблазны и искушения».

Да, наиболее простым выходом для человека в условиях ограниченности общественных благ является отнятие этих благ у других людей, однако значит ли это, что грабеж следует узаконить? (Кстати, вопрос не так наивен — вспомним проблему нашей приватизации, проведенной именно путем присвоения общественной собственности группой лиц, никаких прав на эту собственность не имевших. Признание их права на полученную ими незаконным путем собственность представляет собой весьма важный прецедент действия «права силы» в наше время.) Производить новые «источники жизни» сложнее, чем делить старые.

Предположим, некто вырыл посреди пустыни колодец и добытую таким образом воду пустил на орошение своего сада-огорода. Появились добрые соседи, которые стали пользоваться его колодцем, однако через некоторое время воды стало на всех не хватать. Вместо того, чтобы вырыть новый колодец в новом месте (а места в этой пустыне было сколько угодно), соседи предпочли изгнать колодцекопателя вон из созданного им оазиса. Правильно ли это? По Зиновьеву — да.

«Источником жизни» может послужить любое открытие, любое новое производство, любая новая идея при условии, что они ведут к реальному улучшению жизни людей или способны дать средства для существования некоторому их количеству сверх уже имеющегося. Относительно любого «источника жизни» возможна описанная выше ситуация в любых ее модификациях.

Мне могут возразить — речь идет не о том, чтобы, лишив человека его доступа к «источнику жизни», убить его этим, а о том, что в большом коллективе кто-то кого-то будет периодически «оттеснять от кормушки», подавлять и ослаблять. Каждый из этих мелких актов сам по себе не смертелен, однако, безусловно соглашаясь с другим положением господина Зиновьева о том, что история представляет собой именно сумму таких вот мельчайших, неприметных, обыденных поступков, совершаемых всеми людьми, я хотел бы предложить свой термин для такого вот «несмертельного» акта микроагрессии — «частичное убийство». Смысл этого понятия в том, что человек, подвергшийся акту микроагрессии, получает ущерб, хотя и недостаточный для фатального исхода, однако, при суммировании нескольких подобных актов микроагрессии таким образом, что объект нападения не успеет «восстановиться», могущий к нему привести. Вероятность того, что совпадение одномоментного получения нескольких «микротравм» произойдет, невелика, однако она имеется, и раньше или позже, но каждый из людей оказывается в ситуации истощения жизненных сил в результате такого совпадения.