Владимир Попов - Социальная информациология:проблемы становления и развития

3. Судьба наук Н.Винера.

Мы акцентируем внимание на судьбе социальной информациологии, повторяющей судьбу кибернетики, у которых оказывается, если глубже посмотреть, один и тот же отец – основатель Норберт Винер. Полагаю, что может кто-то и не согласится с этим. Хорошо! Пусть будет дискуссия.

В этой связи заметим следующее. И.Юзвишин упрекает Винера в том, что он, якобы, не знал о кибернетике Платона и Ампера, и если кибернетика Ампера имеет социально-политический уклон, а «кибернетика Винера – больше техническое электронно-вычислительное направление» (что, заметим, заранее не совсем так, так оно было воспринято у нас при господстве технократического экономического мышления) и вообще «кибернетика Винера – по-Юзвишину – написана эскизно, беглыми мазками и в форме общности, абстрактности и популяризации». Вместе с тем, он еще и признает, что «ее (т.е. кибернетики) противоречивая информациологическая направленность сыграла прогрессивно-революционизирующую роль в научно-техническом и социальном развитии всего мирового сообщества».[22] Что касается нашей страны, то ее, кибернетики, научно-техническая роль – да, получила развитие, но уже после запоздалого признания научным сообществом, властью, от чего страна многое потеряла. Вторая же ее сторона – социальная, до сих пор недооценена. Что же касается эскизов, мазков, абстрактности и популяризации, то хочется сказать, что все великие открытия давались действительно эскизно (например, формулирование Энштейном теории относительности или Ньютоном его законов). Но это концептуальные эскизы, сформулированные по принципу: «краткость – сестра таланта». Многие эскизы – концепты долгое время могут оставаться лишь теорией и лишь спустя многие годы (например, концепты Жуковского) будут востребованы практикой. И здесь большое значение имеет последующая интерпретация, раскрытие, приложение к практике таких теоретических открытий. То же самое относится и к социальной составляющей теории Н.Винера[23]. В особенности важно введение им впервые в научный оборот понятия «коммуникативный организм», «общество коммуникации» и обозначение науки об отношениях и связи, которые могут быть объяснены с точки зрения циркулирования информации. Н.Винер обосновывает «формы коммуникативного поведения», которые впоследствии разовьет Ю.Хабермас, например, в обосновании «коммуникативного разума», «коммуникативного сообщества»[24], «коммуникативного действия», «ориентированного на достижение взаимопонимания и ориентация на успех»[25].

Винер формулирует закон, согласно которому в «высших формах коммуникативных организмов» проявляется «высшая среда», в которой концентрируется «опыт прошлого» и он может «эффективно воздействовать на будущую внешнюю среду». В «коммуникативном организме его настоящее – не такое, как прошлое, а будущее – не такое, как настоящее», но между ним существуют «формы обратной связи».[26] Данный концепт Н.Винера развивается, на наш взгляд, в «немарковскую парадигму»,[27] которую мы применяем при анализе информационных процессов.

Не меньшее значение для социальной информациологии имеет положение Н.Винера о «коммуникации и социальной политике»[28], где он предсказал, что информация будет иметь стоимость, создавать прибыль, ввел категорию «информационной стоимости». Он предупреждает прозорливо: «наибольшую безопасность будет иметь та страна, чьё информационное и научное положение соответствует удовлетворению потребностей, которые могут возникнуть у нее, та страна, где полностью осознано , что информация имеет важное значение в качестве ступени в непрерывном процессе нашего наблюдения над внешним миром и активного воздействия на него»… Образно говоря, понимать проходящее в мире – значит участвовать в беспрестанном развитии знания и его беспрепятственном обмене».[29] Данные положения Н.Винера имеют отношение к современной ситуации в России, к коммуникативной природе имиджа страны, к статусу науки и ученых в стране, к пониманию властями места и роли РАГС, региональных академий и институтов в «развитии знаний» для госслужащих, выполняющих функцию управления. Кстати заметим, книга Н.Винера - то называется «Человек управляющий».

«Кибернетика» Норберта Винера действительно связана с поиском основных законов коммуникации, но для этого «реальность может и должна быть объяснена, прежде всего, в терминах информации и коммуникации».[30] Предложенный Винером «поведенческий метод» оказывается был забыт, но «его содержание было взято на вооружение в исследовании процессов коммуникации».[31]

Из наследия Н.Винера и предложенной их современной интерпретации сделаем для себя ряд выводов.

Во-первых , идея «общества коммуникации» трансформировалась в «информационное общество», что, если строго судить, не одно и то же. На наш взгляд, «общество коммуникации» (Н.Винера), «коммуникативное сообщество», «коммуникационные жизненные миры», дискурс «коммуникативного разума» (Ю.Хабермаса) шире по содержанию, по сущностным характеристикам «информационного общества», если принять во внимание, что «информация» ядро, но все таки составляющая «коммуникация». Без информации – нет коммуникации. А без коммуникации – знание мертво. Знание – это обобщенная информация. Но без обмена, потребления она теряет социальное значение. Информация и знание правомерно рассматривать в контексте феноменологии Гуссерля, трансцендентального значения языка и информации, теории коммуникативного действия по-Хабермасу.

Мы понимаем информацию в широком и узком смыслах. В широком смысле информация – результат отражения в различных формах фактов общественного бытия и общественного сознания. В более узком (функциональном, социальном) плане информация – это передача, циркулирование отраженного и взаимоотраженного многообразия жизни социума. В основе того и другого лежит «факт» как социально-философская категория. «Факт» включает в себя: предметы, явления, события, известия, вести в СМИ, т.е. все факты и бытия, и сознания. В «факте» потенциально заложена информация и «априорное знание» и «трансцендентальное значение языка». «Следуя кантовской логике, мы должны иметь перед глазами идеал знания для того, чтобы сравнивать с этим идеалом знание менее совершенное».[32] То же самое относится к информации как содержанию коммуникации. По трансцендентальному критерию она может быть идеалом, по функциональному – относительным идеалом, более того может быть его противоположностью, т.е. ложью, например, в манипулятивных технологиях. По социальному – нужной или ненужной. Она может быть востребована, осознана социумом, а может, и нет. Но потенциально, в субстациональном и онтологическом смыслах информация всегда существует. Здесь действует, на наш взгляд, социально-информациологический закон: «факт» в начале отражается субъектом (ученым, журналистом и т.д.) – формируется субъективированное знание и информация – затем это знание и информация проходит общественную экспертизу (признание, непризнание) в обществе – признание, «интерсубъективная проверка» (Поппер) общественным сознанием информации – это уже процесс ее субъективизации (признание субъективного объектом, объективным) – в результате информация становится материей социальной информации и социальной коммуникации.